1. В германской дальней
стороне
2. Тайна форта «Штилле»
3. Операция «Заря»
4. «Ночные рубашки»
Кенигсберга
5. Вперед, на Замланд
6. Штурм «рыбного дома»
7. Поршневой удар
8. У чёрной ленты
9. Серые, голубые
и малиновые
10. Сокровища
рыцарского замка
11. Ров-невидимка
12. Случай с маршалом
Василевским
13. У стен шведской
цитадели
14. Бросок через
Фрише-Гафф
15. Бессмертный десант
16. На косе
Фрише-Нерунг
17. Был месяц май
история > война
стр. 1 > стр. 2 > стр. 3 > стр. 4 > стр. 5 > стр. 6 > стр. 7 > стр. 8 > стр. 9 > стр. 10
стр. 11 > стр. 12 > стр. 13 > стр. 14 > стр. 15 > стр. 16 > стр. 17
ИСТОРИЯ ГОРОДА
ВОЕННАЯ
15. БЕССМЕРТНЫЙ ДЕСАНТ
Из сообщения Советского Информбюро. Оперативная сводка за 26 апреля:
«Юго-западнее города ПИЛЛАУ войска 3-го БЕЛОРУССКОГО фронта форсировали канал, соединяющий Балтийское море с заливом ФРИШЕС-ХАФФ, и развивали наступление по косе ФРИШЕ-НЕРУНГ.
Войска 1-го БЕЛОРУССКОГО фронта продолжали вести упорные уличные бои в Берлине и овладели городскими кварталами и в восточной части города заняли Герлицкий вокзал...»
15.1. Разногласия в стратегии десанта между Балтфлотом и пехотой
В середине апреля 1945 года в город Остерау (п. Осетрово, Поваровский сельсовет, Зеленоградский район. Ныне не существует) прибыла большая группа пехотных и морских офицеров, те, кому предстояло принять участие сразу в двух десантах на пиллауский полуостров, макет которого стоял у стены кирпичного здания штаба 11-й гвардейской армии. По замыслу операции, десанты: «западный» — со стороны моря и «восточный» — со стороны залива,— овладев городским парком и Морской гаванью, должны были помешать противнику эвакуироваться из Пиллау.
На этом плане настаивал командующий Балтийским флотом, опасаясь, что противник уничтожит причалы, необходимые для катеров и подводных лодок, действовавших у побережья Померании. Оснований для этого было более чем достаточно. Немецкие войска разрушили прибалтийские порты, сожгли склады и казармы, линии связи, нефтехранилища и ремонтные заводы, взорвали маяки. В гаванях Риги и Таллина лежали потопленные суда и груды искореженного металла, а Либава и Виндава до конца войны оставались в руках противника, поэтому флот был вынужден перевозить свои части и соединения сухопутным транспортом, которого не хватало, и нарком ВМФ попросил у Сталина пятьсот автомобилей.
Предложенный флотом план мог привести к большим потерям, и командующий
3-м Белорусским фронтом поручил штабу 11-й гвардейской армии разработать новый вариант высадки десанта: в том же составе, на тех же средствах, с тем же прикрытием, с двух направлений высадиться на северную часть косы
Фрише-Нерунг, чтобы, перерезав ее, объединить оба десанта под командованием командира 260-й отдельной бригады морской пехоты и развить наступление на север до соединения с армейскими частями.
Несмотря на призывы моряков, К.Н. Галицкий медлил с принятием решения. В марте 1945 года ему с большим трудом удалось уговорить генерала армии И.X. Баграмяна не проводить десантной операции, чтобы овладеть шоссе, идущим из Кенигсберга в Пиллау. Весь путь по заливу пехотинцам пришлось бы идти на веслах, а затем переносить понтоны через дамбу Кенигсбергского канала. Охранявшие его торпедные катера германского флота могли уничтожить десантный полк еще на переходе... Подобная ситуация могла повториться.
Но моряки не хотели ждать, и адмирал Виноградов обратился к Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому с просьбой повлиять на армейское командование. Маршал внимательно выслушал и деликатно пояснил, что этот вопрос рассмотрен и принято решение, утвержденное самим Верховным, не тратить сил флота там, где хорошо может справиться армия, и морской десант надо осуществить по второму варианту. В телефонной трубке его мягкий доброжелательный голос звучал, как боевой приказ. Балтийцы хорошо запомнили этот урок.
Утром 9 мая в Военную гавань и торговый порт Либавы ворвались торпедные катера с отрядом моряков, взявших под охрану доки, краны, стоявшие у причалов суда. Высадка произошла за несколько часов до капитуляции немецкого гарнизона сухопутным частям Красной Армии. Возмущенное подобным своеволием армейское командование сутки не пускало в город автомобили командира Либавской военно-морской базы.
15.2. Подготовка к десанту
После того как штабы договорились о взаимодействии, почти одновременно на флоте и в армейских полках приступили к тренировкам. На торпедных катерах «западного» десанта установили банки и стеллажи, сделали опорные шесты. С катеров-тральщиков убрали глубинные бомбы и тралы. Побывавший в Пайзе адмирал Трибуц остался доволен осмотром места посадки «восточного» отряда, куда были собраны все парусные суда: шлюпки, баркасы, яхты и катера, имевшие вместительные трюмы и прочную деревянную палубу. Многие из них пришлось срочно отремонтировать — заделать досками и законопатить, а вдоль бортов установить железные листы для защиты десанта от пуль и осколков. Готовить суда к плаванию в заливе балтийцам охотно помогли иностранные рабочие: чехи, бельгийцы, поляки и французы. Во всей этой флотилии был единственный компас, который установили на катере командира отряда.
На балтийское побережье прибыл сводный полк 83-й гвардейской стрелковой дивизии: три стрелковых батальона и другие подразделения. Незадолго перед этим командира одного из батальонов гвардии майора В.Д. Митракова вызвали в штаб дивизии, спросили о здоровье, о последних ранениях и контузии, а затем предложили набрать в десант бойцов — молодых, физически сильных и выносливых, в основном из числа тех, кто умел плавать. Добровольцев было много. За все время дезертировал лишь один человек, да и тот вернулся в свою часть.
Взглянув на десантников, многие из которых впервые в жизни вступили на корабли, командир корпуса генерал-лейтенант М.Н. Завадовский приказал начать учение. Орудия погружали в воду, а затем солдаты вытягивали их на берег. «Когда катера пошли на высадку к берегу, команду «прыгать в воду» выполнили не все. Я прыгнул, оказавшись по шею в воде. Построив нас на берегу, командир корпуса произнес: «С такой высадкой вас перебьют как цыплят. Повторить!». Экипажи катеров собрали отдельно от нас,— вспоминал рядовой А.В. Мостович. — Мы спросили у моряков: «Что вам говорил Завадовский?». Они ответили: «Сказал выбрасывать вас за борт, если не будете прыгать». Второй раз пехота высадилась дружно, стреляя по мишеням боевыми патронами. После купания в ледяной вешней воде командир корпуса разрешил бойцам обогреться и обсушить одежду у разведенных в лесу костров.
Каждый раз места привалов менялись для соблюдения маскировки, а катера немедленно уходили к месту базирования. Во время одной из тренировок немецкий снаряд попал в повозку с минами, раздался сильный взрыв, но никто из солдат не пострадал. Семь дней, а главным образом ночей, экипажи торпедных катеров Героев Советского Союза капитанов 3-го ранга С.А. Осипова, В.М. Старостина, А.Г. Свердлова, катерных тральщиков капитан-лейтенанта А.В. Дудина учили пехотинцев морскому делу, при этом шутили: «Довезем — не растрясем».
Высадить и прикрыть десант было поручено капитану 1 ранга А.В. Кузьмину. Поддержка этой группы возлагалась на дивизион бронекатеров капитана 2 ранга Г.С. Гапковского, который был готов пожертвовать собою, но не дать противнику прорваться к десантным колоннам. С командиров катеров даже взяли расписку, что будут отданы под суд военного трибунала, если нарушат правила обмена сигналами с авиацией. Для этой цели на палубу нанесли опознавательные знаки — белые треугольники.
«В штабе у нас появился широкоплечий, с веселой улыбкой, командир десанта гвардии полковник Л.Т. Белый, — вспоминал командир бригады торпедных катеров А.В. Кузьмин. — На мой вопрос, доводилось ли ему прежде участвовать в десантах, полковник откровенно признался, что нет. То есть, вообще-то, с преодолением водных преград дело приходилось иметь не раз. Сколько рек и речек, разных — и узеньких и широких — форсировали, пока сюда, в Восточную Пруссию, дошел, не сочтешь, но по большей части все на «подручных средствах», а вот так, на катерах, да по морю — не доводилось ни разу. Но, я полагаю, что
как-нибудь выдюжим». Судя по гвардейскому значку и нескольким рядам орденских планок, украшавшим грудь полковника, он действительно все мог выдюжить».
Посовещавшись, офицеры решили действовать в двух эшелонах: один батальон — на торпедных катерах и два батальона — на катерных тральщиках.
В заливе Фришес-Хафф к высадке готовились сводный полк 43-й армии и 260-я бригада морской пехоты, имевшая опыт боев на островах Финского залива. Морских пехотинцев, учившихся воевать на каменистом таллинском побережье, перевезли на автомашинах сначала в Кранц, затем в Кенигсберг, откуда они совершили переход в Пайзе.
15.3. Дисбат готовится к десанту
Среди частей Красной Армии, расквартированных в этом поселке, был и сформированный зимой 1945 года дисциплинарный батальон флота. В нем служили те, кто совершил самовольные отлучки, пьянствовал, опаздывал в строй, пререкался с командирами. Собственно говоря, этот батальон был предназначен не для штрафных, а для «воспитательных» целей. За более тяжкие нарушения дисциплины солдат батальона могли лишить горячей пищи, посадить в карцер и даже отдать под суд военного трибунала.
Пройдя «огонь и воду», краснофлотцы дисбата в качестве «расходного подразделения» решали самые сложные боевые задачи. Командовал батальоном А.О. Лейбович — кадровый офицер Красной Армии, получивший свой первый орден еще за участие в советско-финской войне. В Великую Отечественную войну он воевал в лыжном полку Балтийского флота, затем в отдельной штрафной роте и в батальоне морской пехоты.
Большую часть времени бойцов учили быстро окапываться и вести бой в лесу. Чтобы уберечь от сырости автоматы и пулеметы, для них сшили брезентовые мешки. Перед десантом все помылись в передвижной бане, сменили белье и посмотрели кинофильмы «Чапаев» и «Иван Грозный». На заготовленных четвертушках бумаги десантники написали клятвы: «Идя в бой, я клянусь бить ненавистного врага до тех пор, пока в моих жилах течет кровь, пока глаза могут видеть его. И если потребуется, я, не щадя своей жизни, погибну за правое дело, за свой народ, за свою Родину!».
15.4. Начало десанта
Бои за Пиллау затянулись, и приказ о высадке, намеченной в ночь на 19 апреля, был отложен до 25 апреля. В этот день все катера, тральщики и сводный полк
83-й гвардейской стрелковой дивизии перешли в Пальмникен (ныне — пос. Янтарный, Зеленоградский район), а их командиры получили пакет с секретными позывными: «Пиллау — серьги, Морская гавань — скоба, Морской канал — текст, поселок Нойтиф — силос»,— и еще с десятком других.
На спине у солдат был написан мелом номер катера, хорошо видимый в темноте. Бойцов разместили в желобах торпедных аппаратов, на палубах, в кубриках и кают-компаниях, заняв проходы между ними ящиками с боеприпасами, противотанковыми ружьями, минометами и вещмешками, в каждый из которых были уложены полтора килограмма продуктов, около семи килограммов патронов и гранат и два перевязочных пакета. Пулеметчиков и минометчиков распределили равномерно, чтобы в случае гибели одного-двух кораблей десант не остался без их поддержки.
В эти часы у пирса электростанции Пайзе проводилась посадка «восточной» группы: первый эшелон — на бронекатера и рыбачьи баркасы, а второй — на трофейный пароход «Иоганна», буксировавший более десятка рыболовных барж. Незадолго до полуночи оба десанта, взяв по два комплекта стрелкового боезапаса и по комплекту снарядов и мин, ожидали сигнала к выступлению.
В 23 часа 30 минут «западный» отряд полковника Л.Т. Белого построился в боевой порядок. У каждой из колонн был свой опознавательный цвет: белый, красный или зеленый. Отсюда до места высадки им предстояло пройти не более пятнадцати миль. Но как сделать это незаметно, если ночью на звездном небе царила луна, и в ее дорожке таял пенный след, взбитый винтами катеров,
а в зависшей тишине улавливались даже самые слабые звуки, лишь чуть приглушенные пожарами над Пиллау и далеким громом тяжелых орудий. На переходе морем бойцов мутило от запахов масел и паров бензина, казалось, наполнивших не только помещения катеров, но и пространство над ними.
Когда десант повернул на косу Фрише-Нерунг, дозор обнаружил корабли противника, которые не приняли бой и скрылись в темноте. И уже при подходе к месту высадки вновь появились силуэты немецких самоходных барж. Залпы бронекатеров на какой-то миг осветили все корабли. После сильного взрыва одна из барж погрузилась в воду: снаряды попали в ее боезапас. Спасенные немецкие моряки еще не знали о падении Пиллау, куда они везли легкие шлюпки,
а на обратном пути собирались забрать воинскую команду.
В эту ночь, когда «западный» отряд подходил к Фрише-Нерунгу, совершал переход и «восточный» десант. Две колонны бронекатеров малым ходом обошли минные поля в заливе, куда советские моряки заходили однажды в конце 20-х годов XX века, когда два эсминца Балтфлота посетили Пиллау. Штурман отряда, сверив курс по неисправному компасу, ошибся, и около двух часов ночи правая колонна оторвалась от отряда и без единого выстрела устремилась к затаенному, без признаков жизни берегу.
В скором времени разведчики доложили, что дорога не найдена, а местность со всех сторон окружена водой. Осветив фонариками раскрытую на песке карту, офицеры обнаружили, что высадились на дамбу Кенигсбергского морского канала, в тылу своих войск. Прошло еще несколько часов, прежде чем разбредшихся по лесу солдат, их оружие и боеприпасы погрузили на катера, которые вновь присоединились к походному строю. Эта досадная оплошность едва не сорвала всю операцию, задержав на четыре часа высадку «восточного» десанта на косу Фрише-Нерунг.
Не зная об этом, авиация фронта совершила около 900 штурмовых ударов в северную часть косы. Их поддерживали две артбригады (а фактически — только артиллерия 43-й армии), имевшие ограниченные задачи: десять минут огневого налета и еще пятнадцать минут заградительного огня. Израсходовав свой боезапас, одна из бригад свернула свои порядки и убыла в Кенигсберг.
Стало ясно, что внезапность утеряна и теперь успех зависел от быстрых и решительных действий десанта. Как только артиллеристы перенесли огонь вглубь косы, катера с «западным» десантом до предела увеличили ход
и, прикрываясь дымовой завесой, понеслись к берегу, едва видневшемуся из темноты. Очевидно, немцы были уверены, что встретили свои корабли, прибывшие для эвакуации войск, и выпустили несколько осветительных ракет. При их свете с визгом полетели снаряды, поднявшие вокруг катеров высокие столбы воды. Загорелся тральщик, державший связь со штабом армии. Еще один корабль вышел из строя, потянув за собой дымовую полосу. Среди команды и десантников были убитые и раненые. Обеспокоенный начавшимся обстрелом, рядовой А.В. Мостович, выбежав из кают-компании, увидел лежавших на палубе убитых моряков. Дизель набрал сумасшедшие обороты, и оставшийся без управления катер стремительно несся к берегу. Бойцы перебегали с борта на борт, спасаясь от трассирующих пуль, прошивавших борта и надстройки насквозь. Когда катер врезался в песок, солдаты кубарем полетели вперед, оказавшись по грудь в воде. Пропали мина и сигнальные ракеты, которые Мостовичу приказали доставить на берег. Остался лишь вещмешок с патронами и немецкий компас.
Чтобы не дать двигателям остановиться, вахту за себя и выбывшего из строя товарища нес гвардии краснофлотец В.С. Евченков. Один из снарядов, сорвав с петель броневую дверь «МБК- 513», раскололся, не разорвавшись. Пулеметчик катера Н.X . Парфенов, увидев вспышку пламени на корме, обжигая лицо и руки, сбросил поврежденную дымовую шашку за борт. Теряя сознание в заполненной газами радиорубке, радист В.Н. Савченков держал связь со штабом высадки. А боцман А.В. Немиров вынес на берег тридцать ящиков с боезапасами, и затем вел огонь из крупнокалиберного пулемета.
Реактивные снаряды зажгли ближний лес, вынудив, хоть и ненадолго, замолчать укрытые в нем немецкие орудия. И все же, не успев высадиться, отряд Белого потерял полсотни человек вместе с оружием и материальной частью.
15.5. Высадка десанта и первые бои
Комбат В.Д. Митраков, следуя своему правилу — «делай, как я», прыгнул в воду. Свой первый бой он принял осенью 1941 года под Малоярославцем, когда немецкие танки повернули на позиции, занимаемые его ротой. И сейчас,
как и тогда, он вспомнил слова своего наставника в военном училище: «Если в момент смертельной опасности у тебя между лопаток ежится страх, вспомни Устав и действуй по нему, и победа будет за тобой». За командиром последовали остальные. Матросы бросили в воду надутые автомобильные камеры, чтобы помочь бойцам, не умевшим плавать. От разрывов снарядов у солдат лопались перепонки, их с головой накрывала балтийская волна. Контуженого комбата бойцы вытянули на песок. Придя в себя, Митраков повел в атаку пехотинцев и сходу занял несколько домов, стоявших на гребне дюн, по которым пролегала немецкая траншея, откуда беспорядочно били автоматы и пулеметы.
На высадку десанта ушло меньше часа. Отходя от берега, торпедный катер гвардии старшего лейтенанта Калмыкова попал в песчаную ловушку. Под угрозой расстрела пленные немцы вместе с экипажем попытались стащить катер с мели, но все было безуспешно. Не помог и бронекатер старшего лейтенанта К. Шлисса. Обливаясь кровью, он упал, выпустив из рук штурвал, у которого встал штурман дивизиона капитан-лейтенант Н. Маряхин. Еще один катер приткнулся к мели, получив несколько прямых попаданий снарядов. Тогда по приказу командира бригады моряки захватили автоматы и, наполнив патронами и гранатами карманы, присоединились к десантникам, залегшим на пологом песчаном берегу косы, где немецкие саперы тщетно пытались подорвать фугасы, но им не дали этого сделать.
Минометчики гвардии капитана Л.Б. Некрасова заняли позиции у самого уреза воды. Скинув с себя перекинутые через плечо связки мин, они дали первый залп — на самую близкую дистанцию, поддержав пехоту, которая, проделав бреши в колючей проволоке с висевшей на ней под напряжением, словно фольга, балтийской салакой, ворвалась в первую траншею. В рукопашном бою десантники одолели противника, и вскоре около полутора тысяч военнослужащих Вермахта сложили оружие. Втянувшись в лес, бойцы обнаружили многочисленные блиндажи, бункеры, казематы и доты, в том числе и штабные, где взяли в плен еще несколько сотен солдат и офицеров. Их собрали на мокром песчаном пляже, приставив немногочисленную охрану.
В ночной темноте сквозь боевые порядки десантников прошла колонна немецкой пехоты, отступавшая из Пиллау. Немцы развернулись в пехотные цепи и обрушились на гвардии майора Конова, расчленив его батальон на части. Не смог остановить прорыв противника и соседний батальон гвардии майора Федорова. Круто повернув на запад, неприятель соединился с пленными, ранее захваченными десантом. Немецкий полковник расстрелял десять солдат, сдавшихся в плен, а остальных поставил в строй, приказав найти свое оружие.
15.6. Бои «западного» десанта в окружении
К утру весь «западный» десант дрался в полном окружении на пятикилометровом участке пляжа. На каждом десятке метров происходили стычки, перестрелки, атаки и рукопашные схватки. Не имея связи с десантными отрядами, в штабах Галицкого и Трибуца лишь строили предположения о том, что происходило на берегу. Самый мощный передатчик командира высадки, запакованный в непромокаемый мешок и обернутый в плащ-палатку и спасательные пояса, оказался без питания, так как была утеряна ручка генератора. Часть радистов утонула сразу, другие, несмотря на приказ держаться за командирами, отстали от них и воевали в пехотной цепи. Исправной была лишь радиостанция артиллерийской поддержки. Используя ее позывной «Ива», гвардейцы Белого установили связь со штабом армии, дали координаты и вызвали огонь на себя. Лишь иногда к командиру десанта пробивались посыльные от командиров батальонов, оборонявшихся поротно, повзводно, а то и отдельными группами.
Из отчета полковника Л.Т. Белого:
7.05.1945 г.
«Наши карты не отражают действительности. В районе Вальдхалле не нанесена целая деревня, которая находилась на косе. Мин было достаточно, но их после высадки десанта не выгрузили. Катера ушли. А берег был сразу же занят противником.
Если бы противник не был деморализован и сумел организоваться и построить план ликвидации отряда, то ему бы удалось это легко осуществить. Десантный отряд не следует подчинять морским штабам, так как последние не имеют надежной связи с пехотными частями и с артиллерией и не в состоянии руководить отрядом. Командиру отряда пришлось самостоятельно связываться со штабами, уточнять обстановку, просить о помощи, а за всю операцию не удалось ни разу связаться с Южмором, которому по приказу был подчинен отряд».
На рассвете немцы стянули к месту высадки силы, во много раз превышавшие численность десанта. Когда на одном участке косы противник подтянул орудие, то гвардеец Абель прокрался к ним во фланг и пулеметным огнем снял расчет. Его самого от пули снайпера спас гвардии младший сержант Краснов. Вместе с пехотинцами сражались и восемь моряков-балтийцев. На вершине одной из дюн они обнаружили малокалиберную спаренную пушку, уничтожили прислугу, развернув орудие в сторону неприятеля. И когда вражеская цепь вновь поднялась в атаку, открыли по ней огонь. Старшина 2-й статьи Ю. Иванов в неглубоком, вырытом касками окопе, стрелял из крупнокалиберного пулемета до тех пор, пока не получил смертельное осколочное ранение. Именем уральского паренька из города Малая Вишера, участника боевых походов от Кронштадта до Восточной Пруссии, названа одна из улиц Балтийска.
В штабном бункере комбата Митракова тяжелораненый заместитель начальника политотдела дивизии подполковник Морозов, умирая, прошептал: «Митрич, держись!». Когда через некоторое время неприятель окружил бункер, крича: «Русс, сдавайся!» — подняв руки, офицеры штаба покинули укрытие, ведя впереди себя пленного немецкого полковника, позже убитого в ходе перестрелки. Забросав немцев гранатами, митраковцы прорвались к своим. Будучи контуженным, попал в плен заместитель командира батальона по строевой части капитан Попов. И уже после войны его встретили в окрестностях Фридланда, случайно увидев в колонне солдат, возвращавшихся из немецкого плена. Отпущенный охраной, Попов нашел партийный билет, зарытый им на косе. Эта «находка» спасла его от военного трибунала и помогла без последствий демобилизоваться из армии.
Разведчики доложили Митракову о немецком доте на левом фланге десанта. Подступы к нему не были заминированы, а один из входов охранялся только двумя пулеметными расчетами. Действуя гранатами и автоматами, десантники разоружили гарнизон, а затем захватили еще два дота.
Пулеметная рота капитана Романова овладела немецкой зенитной батареей. Поставив орудия на прямую наводку, пулеметчики отразили все контратаки противника.
Неприятель десять раз атаковал пулеметный взвод гвардии лейтенанта И.И. Каменного. Подпустив немцев на близкое расстояние, он расстреливал их в упор, а затем, вооруженный гранатами, вызвал панику в тылу врага, пытавшегося сбросить десантников в море.
Каждое подразделение «западного» отряда отбило от десяти до пятнадцати атак. Бойцы ели и перекуривали, едва не на ходу. Бой длился около шести часов и несмотря на то, что в отряде было много трофейного оружия, все боеприпасы иссякли, приходилось считать каждый патрон. Гвардии капитан Л.Б. Некрасов
по-пластунски подобрался к шоссе и увидел, как немцы толкали арбу, груженную ящиками с боезапасом. «Ну, братцы, пойдем на “ура”!» — крикнул он. Бойцы бросились на врага и отбили телегу с патронами, гранатами и минами.
Но и трофейных мин не хватило до конца, как казалось, бесконечного боя. Гвардейцы отбивались автоматным огнем, прикладами и кулаками. Когда к стоявшему у подножия дюн под тремя кряжистыми соснами командиру минометной роты подвели пленных немецких офицеров, он шагнул к ним, чтобы задать первый вопрос. Грянул взрыв, и Некрасов погиб. А в июне 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза
Часть десантников укрылась в складе, где немцы хранили диски от советских танковых пулеметов, захваченные еще в начале войны. «При подходе новой волны мы надели немецкие каски и маскировочную форму, а затем, пропустив противника вперед, выбегали из траншеи и стреляли им в спину»,— вспоминал один из участников этого боя, за который многие десантники получили ордена и медали, а девять из них — звание Героя Советского Союза.
Сражение не прекращалось и на море, где шла перестрелка с отрядом немецких сторожевиков. Встретив дружный отпор, противник вскоре скрылся из виду, захватив подожженные артиллерийским огнем катера. С наступлением рассвета большая часть бригады Кузьмина вернулась на свою базу.
Из письма-поздравления:
«Герою-десантнику! Товарищ Калинин Аркадий Иванович! Ты в десантном бою проявил себя подлинным героем. Ты первым с катера достиг вражеского берега. Презирая смерть, ты беспощадно разил врага своим боевым оружием. Твое мужество, отвага и героизм воодушевили весь личный состав десанта на ратные подвиги. Поздравляю тебя с отличным выполнением боевой задачи. Командир подразделения капитан Федоров».
15.7. Невезение «восточного» десанта
Казалось, что «восточному» десанту фатально не везло. Сквозь узкую смотровую щель броневой рубки, почти прямо по курсу, полковник Л.В. Добротин увидел огромное зарево пожара, отраженного водами залива. Воздух гудел от взрывов,
и в предрассветное небо поднимались вулканы огня: рвались склады с боеприпасами, горели лес и дома. В этой обстановке командиру первого броска не осталось ничего другого, как высадиться на один километр южнее предусмотренного планом операции.
В сизой утренней дымке катера с морскими пехотинцами устремились к мысу Мевен-Хакен. Война изменила его живописный ландшафт, отрыла в песчаной почве траншеи с дотами, дзотами и блиндажами, запутав их проволокой, установила позиции минометных и артиллерийских батарей. В районе высадки восточного десанта у немцев находились два пехотных полка, зенитный дивизион, саперно-строительный батальон, другие части и соединения. Когда до молчавшего берега осталось несколько сотен метров, командир дивизиона М.Ф. Крохин скомандовал: «Вперед, самый полный! Десант на высадку!» — и тишину над заливом взорвал грохот орудий и трескотня пулеметов с бронекатеров. Навстречу многоцветным трассам с берега несся встречный, еще более мощный поток огня. В воздухе рвалась шрапнель, выли фугасные снаряды. Над водой поднимались красно-белые водяные столбы.
Вот как писал об этом корреспондент бригадной газеты М.3. Бабушкин: «Сажусь на борт и спрыгиваю в море. Вода по плечи, ледяная, обжигает. Но это только на какой-то миг. Вокруг товарищи, родней которых нет. Они идут, подняв автоматы и сумки с гранатами, ведут огонь. И в грохот стрельбы вплетаются их возгласы. Они все громче: «Полундра!», «Вперед, матросы! Кровь за кровь! Смерть за смерть!». Роняя оружие, валятся, идут ко дну убитые, повисают на руках друзей раненые. Не дрогнуть! Назад пути нет. Залечь невозможно: вода. Только вперед, туда, где яростно огрызается враг. Берег. Падаем на песок. Минутная заминка. Она опасна. Но вот — команда: “Не останавливаться. Вперед!”».
Вместе с «дисбатом» на берег вышли и саперы, которые, сделав проходы в заграждениях, пропустили вперед бойцов мичмана А.И. Калмыкова, ворвавшихся в первую траншею. Ефрейтор Я.Н.Антипов проник в землянку, очередью из автомата убил двоих и взял в плен трех немецких солдат. Командир отделения пулеметчиков С.М. Галашевский, раненный, не ушел с поля боя, а продолжал командовать своим расчетом. Во время высадки погиб командир отделения, и в атаку солдат повел краснофлотец В.А. Покровский. Высадив передовой отряд за двадцать минут, бронекатера отошли за главными силами десанта.
Собрав лопаты и топоры, морские пехотинцы окопались и устроили завалы с противотанковыми минами. Позднее на них подорвались четыре немецких танкетки. Уже в первые часы боя не хватило патронов и гранат. Ящики с ними лежали в мутной и холодной воде, откуда краснофлотцы вынесли их на берег, где, не теряя времени, набивали пулеметные ленты и автоматные диски. Оказалось, что половину боеприпасов моряки выгрузили в другом месте, не предупредив об этом командира десанта.
В брошенном немцами блиндаже разместился штаб «восточного» отряда. Пленные сообщили, что их командование знало о готовящемся десанте и было готово к его отражению, перебросив часть сил на противоположный берег косы, где ожидали высадку «западного» отряда. И только на рассвете немецким солдатам дали отдохнуть, ослабив наблюдение за подходами к побережью, поэтому запоздалый десант застал их врасплох. Эта ситуация оказалась на руку полковнику Добротину. Потеряв в первом броске тридцать человек, он приказал первому батальону расширить плацдарм в южном направлении, а «дисбату» — соединиться с «западным» десантом. Когда через час немцы пришли в себя, их артиллерия засыпала снарядами позиции десантников, разбила штабную рацию, оглушив связистку Аню Устюжанину, не успевшую передать радиограмму. Оказавшись рядом, Добротин успокоил девушку: «Ничего, главное, что осталась живой. А радиограмма... Ее содержание хорошо поймут хотя бы по тому, что внезапно прекратилась связь». В «восточном» десанте было семьдесят два связиста. И если в армейских частях рации были только у командиров батальонов, то в морской пехоте — в каждой роте.
15.8. Вперед идет дисбат
В незнакомом лесу солдаты Лейбовича держались группами, старались не терять друг друга из вида. Бойцы взяли штурмом немецкую береговую батарею прежде, чем противник танками и пехотой атаковал их у поселка Вальдхалле. Немецкие офицеры — летчики и моряки, прижав автоматы к животу, не стреляя и громко крича, шли во весь рост, то поднимаясь на гребни дюн, то исчезая в ложбинах между ними. «Психическая атака»,— крикнул кто-то из десантников. «Дисбат» дрогнул, а в штабе десанта появились связные с просьбой о помощи. Пристрелив трех паникеров, комбат воткнул в песок военно-морской флаг и с возгласом: «Назад ни шагу! Только вперед!» — поднял бойцов в штыковую атаку. В разгар боя пуля снайпера пробила каску командира роты В.С. Яльцева, другая попала ему в грудь. Умирая, он произнес: «Оставьте меня, бейте врага». Политработник старший лейтенант Печерский гранатой подорвал противотанковую пушку противника, но и сам погиб в этом бою. Был ранен начальник штаба батальона. Немцы не смогли пленить краснофлотца А.В. Александрова. Отбиваясь из последних сил, он крикнул: «Балтийцы живыми не сдаются!».
И все же левый, а затем и правый фланг «дисбата» были прорваны, и батальон начал отступать к берегу залива. К половине девятого утра положение десанта еще более осложнилось. В бой пошли все резервы командира полка: сначала взвод разведки, а потом минометная рота и единственное орудие, взятое с собой.
Неприятель быстро, беспорядочной толпой приближался к командному пункту, где вместе с Добротиным заняли круговую оборону офицеры штаба, девушки-связистки, санитары и даже тяжелораненые, кто мог держать в руках оружие. Оглохнув от грохота, чумазые от пота и гари, сплевывая пыль и отчаянно ругаясь, они стреляли из автоматов и винтовок, бросали гранаты. Младший сержант Иван Никулин на виду у немцев выкатил на песчаный холм пулемет «максим» и открыл огонь. Бежавший впереди немецкий офицер уткнулся головой в землю. В густых цепях наступающих то здесь, то там образовывались просветы. Но ранен и Никулин, замолк пулемет — заело. Он быстро отремонтировал второй — и вновь открыл огонь, и вел до тех пор, пока не был ранен в лицо, и только по приказу командира оставил свою позицию.
Собранные в песчаной лощине немецкие военнопленные заметили, что силы русских на исходе и наступил момент ударить с тыла. Собрав оружие, они напали на малочисленную охрану, но были прижаты к земле пулеметным огнем. Положение спас 1-й батальон морской пехоты. Моряки оттеснили противника в воду, добив его в зарослях камыша. Взятый в плен снайпер оказался власовцем, земляком одного из краснофлотцев. С каждым выстрелом в предателя краснофлотец приговаривал: «Вот тебе за Украину! Вот тебе за Советский Союз! Вот тебе за моих друзей!».
На другом фланге «восточного» десанта моряки отразили во семь атак противника. Немецкие пулеметы срезали полуметровые стволы сосен, упавших на поляну, где выстрелами из противотанковых ружей моряки остановили немецкие самоходки. Трое краснофлотцев пали в этом неравном бою, еще один был тяжело ранен. В партийном билете краснофлотца Е.Е. Коваленко нашли записку: «Если погибну, передайте всем, что дрался честно, преданно за нашу Родину, за отца нашего Иосифа Виссарионовича Сталина». Колонна немцев под белым флагом попыталась сблизиться с минометчиками старшего лейтенанта Гранкина. После того как по неприятелю ударили станковые пулеметы, около четырехсот солдат и офицеров противника сдались в плен.
15.9. Помощь морпехов
Бронекатера со вторым эшелоном десанта опоздали на два с лишним часа. Ожидая подкрепления, морская пехота вела трудный бой, так и не дав немцам обрушиться на «западный» десант. Широкие полосы дымовой завесы, сливаясь в густую пелену, наползали на побережье, куда противник подтянул несколько орудий и минометов и встретил еще более ожесточенным огнем сводный полк 43-й армии. В 8 часов 40 минут вместе с главными силами сошел на берег генерал-майор Кузьмичев, взявший на себя руководство боем. Он организовал связь с армейским командованием, авиацией и подчиненными силами.
Из досье:
Генерал-майор береговой службы Иван Николаевич Кузьмичев (1895—1963) родился в семье служащего лесных складов. С началом Первой мировой войны в армии прошел путь от рядового до офицера. В знаменитом «Брусиловском прорыве» командовал ротой. После октября 1917 года вступил в Красную Армию. За участие в Гражданской войне был награжден орденом Красного Знамени. С 1923 года служил в береговой обороне флота. Окончил военно-морскую академию. В годы войны оборонял Одессу и Севастополь, высаживал десанты на балтийском побережье.
Однобашенные катера были отправлены в Пайзе за десантом и боезапасом, а двухбашенные оставлены в заливе для прикрытия десанта. В полдень на бронекатерах, буксирах и баржах подошел третий эшелон, состоявший из резервного батальона сводного полка с боезапасом, но из-за сложной обстановки на берегу десант попал на позиции немцев. Часть солдат приняли бронекатера, которые тотчас отошли от берега. Судьба более сотни солдат и командиров оставалась неизвестной до конца операции.
Из журнала боевых действий 260-й бригады морской пехоты КБФ:
26 апреля 1945 г.
«08.30. Катера при подходе к месту высадки открыли арт. огонь по нашим боевым порядкам.
08.30. Командир высадки: немедленно прекратить огонь, бьете по нашим частям.
08.40. Катера второго эшелона произвели высадку.
08.55. Командир высадки: катерам обработать берег и лес в одном километре левее места высадки. В лесу и на берегу пехота противника — подавить огнем.
09.12. Командиру операции: срочно вышлите боезапас всех видов и калибров.
12.00. Командиру операции: скорее вышлите буксир забрать раненых и пленных, последних в несколько раз больше нас, взято 6 танков, давайте скорее резервы — боезапас.
13.15. Дано радио командиру операции о том, что в 12.40. части десанта соединились с армией.
15.25. Получили благодарность от Командующего флотом адмирала Трибуца».
15.10. Женская военная доля
Вместе с мужчинами сражались и женщины-краснофлотцы. Во время высадки связистка А.А. Волкова шла по подбородок в воде, удерживая рацию над головой, чтобы в нее не попала вода. На берегу она быстро передала все приказы и донесения командира десанта. Санитарка С.Г. Калакова вынесла из-под огня двенадцать раненых. В самый трудный момент боя она перевязывала бойцов в траншеях, и только получив тяжелое ранение, покинула поле сражения. Во время атаки санинструктор М. Бонжус неожиданно осталась одна с группой раненых. Девушка отбивалась гранатами от наседавших со всех сторон гитлеровцев, пока к ней не пришла помощь.
Женщины-краснофлотцы доставляли раненых на катера, стоявшие на отмели под минометным огнем. В числе первых это сделала санинструктор А.А. Серебровская. По одной из версий, отважную девушку сразил осколок мины, когда она помогала раненому бойцу. По другой — ее убил эсэсовец, которому она оказала медицинскую помощь. В образе А. Серебровской отразились судьбы советской молодежи. После окончания биологического факультета Московского государственного университета Александра мечтала стать ученым-селекционером. Но началась война, и она добровольцем ушла на фронт, работала в военных госпиталях. После многочисленных просьб ее направили в морскую пехоту Балтийс кого флота, с которой она прошла от Кронштадта до Пиллау. «Что бы ни случилось со мной, вы должны не печалиться, а гордиться мною — ведь не каждому выпадет честь умереть за нашу прекрасную Родину»,— писала А. Серебровская родным.
В мае 1974 года в Балтийске на улице, носящей ее имя, был установлен памятник, автор которого калининградский скульптор О.Н. Аврамченко.
Прикрыв десант дымовой завесой, дивизион М.Ф. Крохина вызывал огонь на себя. Экипажи бронекатеров в этой операции расстреляли более трех тысяч снарядов и двенадцать тысяч патронов, потеряв восемь моряков убитыми и ранеными. Пока длился огневой поединок, остатки резервного батальона сводного полка стремительно подошли к берегу.
Весь день противник не терял надежды сбросить «восточный» десант в воду. И лишь вечером, когда в воздухе появились долгожданные ракеты — сигнал о соединении с частями 11-й гвардейской армии, десантники, взяв носилки с ранеными и оставив команду для сбора погибших, вышли к берегу моря, где их ожидали катера для переправы в Пиллау. Поднявшись на дюны и вдыхая запах соснового леса, десантники ловили себя на мысли, что любуются окружающей природой. О войне им напомнили матросские бескозырки, принесенные к берегу волною.
Все уцелевшие здания в Пиллау были заняты войсками, и полк Добротина разместился в вагонах, стоявших на подъездных путях станции Пиллау. Бойцов долго не могли найти, а когда разыскали, то не стали будить. Спустя сутки морскую пехоту построили для вручения наград, не забыли и бойцов дисциплинарного батальона: сто человек получили досрочное освобождение, восемьдесят одного человека перевели в разряд «исправления». Троих, в том числе и комбата Лейбовича, представили к званию Героя Советского Союза.
Но по разным причинам наград они так и не получили.
15.11. Овладение плацдармом и его результаты
Усилиями наступавших вдоль косы гвардейских дивизий и десантов судьба плацдарма была решена — им прочно овладели гвардейцы 11-й армии. В «восточном» десанте погибли 70 человек, пропали без вести — 34, ранено — 133 человека. Не меньшие потери понес и «западный» десант — 123 убитых, 107 раненых. В бою с десантниками были убиты сотни солдат и офицеров Вермахта. Среди них — генерал-майор медицинской службы начальник армейского госпиталя. «Установить фамилию генерала не удалось, так как бой был чрезвычайно напряженный и вынимать из карманов документы было некогда; позднее, когда напряжение боя снизилось, труп его был разыскан, но в карманах уже никаких документов не оказалось. Ввиду этого, с него был снят только мундир».
Десантникам достались большие трофеи. Так, «восточный» отряд захватил: 3.513 винтовок, 1.300 автоматов, 354 пулемета, 18 минометов, 30 орудий, 13 танков, 260 автомашин, 18 мотоциклов, 11 складов, 12 самоходных установок. В плен попали 5.800 солдат и офицеров противника, они высоко оценили действия советских войск.
«До 25.04. русским не удавалось чувствительно ударить по отходящим войскам с тыла. 25.04. высадкой десанта в трех местах они нанесли нашим частям решительный удар. Эти десантные операции кончились 26.04.45 г. тем, что борьба оказалась для немецких войск непосильной. И наши войска понесли потери, утратив всякую боеспособность». Командир боевой группы «Герц» был вынужден признать, что на Фрише-Нерунге «русская пехота в ночном бою действовала лучше, чем в дневном, и превосходила здесь немцев. Русские — «дети природы» и лучше могут использовать выгодные им условия местности или время суток».
15.12. Развитие успеха
Днем на косу переправился командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор А.А. Борейко, взявший в свои руки управление войсками. Они отбросили противника к следующему оборонительному рубежу, южнее мыса Меввен-Хакен, где немцы на некоторое время остановили наступление советских войск.
Морские тральщики тянули паромы, собранные из понтонов с деревянными настилами. Покачиваясь на волнах, плыли танки и самоходные орудия.
Из-за сильного ветра, поднимавшего высокую волну в проливе, не всем катерам и лодкам удалось подойти к берегу, до которого гвардейцам приходилось добираться вплавь, используя рыбачьи лодки, старые баржи, пустые бочки, бревна, доски. Ватная телогрейка, брюки, каска, оружие и боеприпасы тянули их камнем на дно.
О своей переправе вспоминала командир взвода разведки лейтенант Т.Н. Андреева: «С Фрише-Нерунга била дальнобойная немецкая артиллерия. Мы собрались на плоту переплыть на другой берег пролива, куда хотела попасть и разведка 1-й Московской гвардейской дивизии. Но плот был один, и между нами едва не вспыхнула ссора. Когда один из бойцов схватил меня за грудки, мои ребята закричали: “Что ты схватил нашу лейтенантшу!”. Они приняли меня за мужчину, одетого в маскхалат и фуражку, а узнав, что я офицер, отбежали в сторону. Со всех сторон летели снаряды, а с неба падали бомбы. Чтобы не было так страшно, старшина налил из бачка всем водки. Стоял солнечный, теплый день, и все, что творилось вокруг, не вмещалось в моем сознании. Уже на косе убило старшего сержанта Б. Ерошкина, тело которого разведчики отнесли в лес, потом искали, но так и не нашли. Потом ранило троих разведчиков и контузило меня, но я быстро пришла в себя. Немцы, отстреливаясь, уходили дальше, отступали».
Из боевого донесения начальника штаба 3-го Белорусского фронта.
К 12.00. 26.04. г.
«31-я гв. сд. — переправилась двумя полками и к 11.00. овладела северо-западным фортом.
84-я гв. сд. — переправилась одним полком, очистила дом отдыха и к 11.00. очищала лес восточнее форта.
5-я гв. сд. — тремя полками овладела Нойтиф и в 11.00. вела бой в лесу».
В то время, когда шли бои в северной части косы Фрише-Нерунг, по заваленной битой техникой, деревьями, противотанковыми заграждениями дороге с минированными обочинами с трудом пробирались машины армейских саперов. Обильные дожди сделали непроезжими все проселочные пути. Все дорожные части армии днем и ночью подкладывали кирпичи и хворост в выбитое ямами и воронками шоссе. Объем работ был большой. Целые сутки в районе Лохштедта засыпали воронки и ямы, убрав с дороги двенадцать танков, сто пятьдесят автомобилей, двадцать тягачей и бронетранспортеров. После взятия Пиллау в город ринулось огромное количество автотранспорта — за трофеями. На контрольно-пропускном пункте в Фишхаузене стояли офицеры тыла, не пускавшие машины, которые не имели отношения к боевой операции. Офицеры-дорожники освободили город от постороннего транспорта и установили одностороннее движение в Пиллау. Несмотря на беспрерывный обстрел, в сутки проходило до двух тысяч автомобилей. Множество их скопилось у маяка в ожидании переправы.
15.13. Наведение паромной переправы и пантонного моста через пролив
Кипевший от злости генерал Григоренко распекал командира 9-й понтонно-мостовой бригады: «Ждете? Ждете, когда кто-то за вас дело сделает, а в это время ваши товарищи на косе погибать будут? Берите взвод понтонеров и, если нельзя проехать, снимайте понтоны с машин и несите сюда на руках. Даю полтора часа сроку. Не будет понтонов — самолично доставлю в трибунал, как саботажника!».
Впервые за годы войны армейским саперам предстояло навести паромные переправы и пятисотметровый плавучий мост через Морской пролив.
Из-за нехватки понтонов использовали немецкие секции. По району переправы противник вел артиллерийский огонь, и строительный батальон потерял сорок девять своих солдат. Но уже к утру первый танк с механиком-водителем осторожно двинулся по мосту, останавливаясь каждый раз, когда гусеницы уходили под воду. Следом за ним пошли другие танки, артиллерия, повалила пехота. До конца апреля по понтонному мосту прошло около пяти тысяч автомобилей и три с половиной тысячи подвод с лошадьми. Навстречу им в сопровождении малочисленного конвоя двигались колонны пленных. «Наш командир роты, увидев одетого в немецкую форму власовца, застрелил его. Немцы остановились и зашумели, — вспоминал сержант И. Рожин. — И тогда я закричал: «Тихо — это власовцы!». Тогда вперед вышел немецкий офицер и стал показывать пальцем на стоявших в строю: «Власов! Власов! Власов!». Старший лейтенант скомандовал: «Власовцы, выходите!». — И затем: «Расстрелять!». Положение спас проезжавший мимо командир дивизии: «Ты что делаешь! Их трибуналом судить будут. А ты самосудом!». Убитого солдата оттащили в воронку. Когда пленные продолжили путь, тяжелый снаряд попал в середину переправы, разрушив ее. В воду полетели люди и техника».
стр. 1 > стр. 2 > стр. 3 > стр. 4 > стр. 5 > стр. 6 > стр. 7 > стр. 8 > стр. 9 > стр. 10
стр. 11 > стр. 12 > стр. 13 > стр. 14 > стр. 15 > стр. 16 > стр. 17
Copyright © 2006—2007 Ю&Н Каллиниковы
Разработка и дизайн Каллиниковы
