история > довоенная 1 > довоенная 2 > довоенная 3 > довоенная 4 >
довоенная 5 > довоенная 6 > довоенная 7 > довоенная 8 > довоенная 9

ИСТОРИЯ ГОРОДА

ДОВОЕННАЯ

6. Российские страницы Пиллау

6.1. Балтийский флот у берегов Замланда

Во второй половине XVIII века над Пиллау прозвучали залпы новой войны. Весной 1757 года русская армия под командованием фельдмаршала С.Ф. Апраксина перешла прусскую границу, а у берегов Замланда появилась Ревельская эскадра Балтийского флота. Вскоре к ней присоединилась и Кронштадтская эскадра, выход которой задержался из-за льда в Финском заливе. В море кораблям пришлось устранять серьезные повреждения, полученные в сильный шторм. По указу Адмиралтейств-коллегий досматривались иностранные корабли, конфисковывались «товары и провиант действительно прусским подданным принадлежащие…». Блокадные действия русского флота нанесли серьезный ущерб торговле Кенигсберга.

В июле 1757 года балтийские эскадры обстреляли пиллаускую крепость, вызвав панику среди горожан. Однако им не удалось разрушить ее укрепления. Вести прицельный огонь помешала плохая погода. Шквальный ветер ломал мачты, а корпуса кораблей, расходившиеся от качки, давали течь. Число корабельных больных превысило несколько тысяч человек. На Военном совете было принято решение оставить часть сил для продолжения блокады, а остальным кораблям вернуться в Россию. Поздней осенью того же года парусный флот покинул рейд Пиллау. Дозорная и разведывательная служба неслась российскими галерами, местом стоянки которых стал порт Либава.

6.2. Занятие Пиллау русской армией

С началом военной кампании в Санкт-Петербург ежедневно отправлялись доклады о пиллауской крепости, скорейшего занятия которой требовала императрица Елизавета. Чем ближе к Пиллау подходили русские войска, тем меньше надежд король Пруссии возлагал на союзников-англичан, обещавших прислать для защиты города свои корабли. По его приказу в крепостном рву были затоплены орудия, боеприпасы и другое военное снаряжение, обнаруженное русскими солдатами ранней весной. Прусский гарнизон отступил из Пиллау, взяв с собой лишь денежную казну и часть провианта.

В день вступления русской армии в Кенигсберг, в январе 1758 года, ее новый главнокомандующий генерал В.В. Фермор обратился к жителям Пиллау с предложением о сдаче, обещая безопасность и сохранение всех привилегий. В докладе на имя императрицы он сообщал: «…я сего числа с авангардом, состоящим из некоторых полков, благополучно в Кенигсберг прибыл и в оной с помощью всемогущего бога без всякого урона вступил, а о пиллавской крепости здешние правители объявили, что имевший в оной гарнизон истребя наперед порох и лафеты под пушками еще 2 числа сего месяца ретировался…»

Во второй половине дня Фермор отдал приказ о занятии Пиллау. Батальон мушкетеров пешим маршем, пройдя за день более сорока километров, к вечеру вступил в крепость. Там его ожидали чиновники магистрата и русские солдаты, освобожденные из плена. В течение трех дней инженер-майор Гербель составил план города и крепостных укреплений:

«Все упомянутые строения в изрядном состоянии и хотя требуют, но не гораздо большой починки. Арсенал наполнен разными военными припасами — бомбами, ядрами, довольным числом гранатами, картечами, також не малым числом шанцевым инструментом и старинных разных вещей, которые в исправном состоянии. В магазинах имеют хлеб и несколько съестных припасов, об которых точный реестр подан от оставшегося в городе прусского комиссара. В двух пороховых погребах есть несколько оставшегося пороха, только небольшое число».

Среди военных трофеев оказался городской архив, несколько десятков небольших судов, стоявших в канале и 56 орудий и мортир. Обнаруженные в Пиллау большие запасы солнечного камня специальным курьером были отправлены ко двору императрицы, высоко оценившей этот дар. Спустя несколько месяцев она подписала указ о доставке в столицу «в должном ассортименте» всего янтаря, собранного в Пруссии.

После прочтения манифеста русской императрицы жителей города и окрестных селений привели к присяге. Новые подданные обещали хранить верность русскому правительству, всеми силами поддерживать его интересы, «и не только сообщать о намерениях, направленных против него, но и всеми способами бороться против подобных действий, и все свое поведение направлять в соответствие с принятой присягой…». В гарнизонной церкви прошел благодарственный молебен о победе русских войск, а на стенах домов появились российские гербы. Все эти события не отразились на судьбах городских чиновников, продолживших выполнение своих обязанностей. И только прусский караул при въезде в город был заменен русскими солдатами.

В конце января с планом крепости и ключами от нее и от города Фишхаузена для доклада Елизавете Петровне в российскую столицу был отправлен адъютант Преображенского полка князь Репнин, впоследствии фельдмаршал российской армии.

«Всемилостивейшая государыня, при сем имею смелость сей приятной ведомостью Ваше императорское Величество раболепнейше поздравить»,— сообщал генерал В.В. Фермор.

В Пиллау расположился сводный батальон Муромского, Троицкого, Нижегородского и Ростовского полков русской армии.

Указом Конференции — высшего военного и политического органа управления в России — в Пиллау, ставшем центром снабжения русской армии, были открыты «магазины» для хранения больших запасов продовольствия и фуража для кавалерии. Обеспечение войск находилось в критическом состоянии. Срыв поставок обмундирования привел к изменению сроков нового наступления.

Чтобы разгрузить транспорты, прибывавшие из России на пиллауский рейд, у жителей конфисковали парусные суда и рыбацкие лодки, выплатив их владельцам денежную компенсацию. Однако большая часть этих судов имела небольшую осадку и не могла выйти в открытое море.

6.3. Русские гидрографы

Заходя в гавань, корабли под Андреевским флагом нередко садились на мель и терпели крушение. Прусские лоцманы хранили в тайне сведения о глубинах в проливе Фрише-Гафф. Найти безопасный фарватер было поручено гидрографам Балтийского флота во главе с корабельным секретарем Никитой Телепневым. В помощь ему назначались трое подштурманов, переводчики, лоцман и команда служителей. Преодолев множество трудностей, гидрографы завершили большую часть изыскательских работ летом 1758 года. Продолжил их морской офицер Максим Лебядников, сделавший промеры пролива:

«В Гафе Фрише-Нерунг близ Пилова банка на ней воды 7 футов. Обыкновенно имеются для провода в Кенигсберг в Пилаве лоцманы… содержатся в Пилаве суда плоскодонные… на оные суда сгружаются тяжести до тех мер, чтоб по объявленной глубине пройти можно было».

С задачей гидрографы флота справились блестяще. Полученные ими сведения были использованы при издании навигационных карт о плавании у берегов Пруссии и в водах залива.

6.4. Балтийский флот в Пиллау

В 1758 году у стенки крепостного канала встали на якорь корабли Балтийского флота. Более безопасного места стоянки не существовало. Зимой корабельные помещения не отапливались, и офицеры жили в гостиных дворах и у местных жителей, а матросы — в крепостных казармах. В новом российском городе моряки-балтийцы испытывали немало трудностей. Один из командиров рапортовал губернатору:

«…я, как и состоящие в команде моей обер- и унтер-офицеры и прочая нижние чины, жалованья не получаем, чем претерпеваем крайнюю нужду…»

До начала следующей навигации экипажи несли караульную службу в гарнизоне, пополняли запасы и устраняли мелкие неисправности. Для сложных работ привлекались пиллауские корабелы, оплачиваемые российской казной. Руководил ремонтом кораблей подштурман Федор Хомутов, находчивый и предприимчивый человек. На его шкиперском складе хранились необходимые инструменты и материалы. Все, от досок до железных гвоздей, было снято им с судов, пришедших в негодность или потерпевших крушение. Сам Хомутов «претерпевал наипаче по здешнему месту бедность», не получая месяцами положенное ему жалованье.

О своих проблемах моряки-балтийцы докладывали адмиралу Кашкину. В Пиллау тот появлялся редко, отдавая приказы и распоряжения из своего штаба в Мемеле (ныне — Клайпеда), поэтому морскими делами занимались в канцелярии кенигсбергского генерал-губернатора; одним из них был отец великого русского полководца Василий Иванович Суворов. Сохранилась часть его переписки с комендантом пиллауской крепости:

«Флота лейтенант Суков передал ко мне представление, что из имеемого в Пилаве с разбитых судов такелажа, сколько ему потребно. Того ради извольте Ваше высокоблагородие приказать об оном такелаже».

Заболевшие флотские чины лечились в крепостном лазарете. В одном из рапортов комендант Пиллау докладывал генералу В.И.Суворову:

«Морского флота матрос Семен Ахримов находился для излечения в пиллавском госпитале и ныне выздоровел. Который для отправления к флотской команде к Вашему Высокопревосходительству посылается. Аттестат при нем имеется».

В.И.Суворов был в числе тех, кто понимал значение пиллауской крепости и ее морской гавани. В круге его забот им уделялось особое внимание.

6.5. Российский штандарт

Весной 1759 года в Пиллау ожидали прихода военных транспортов. Русский резидент доносил императрице, что навстречу им в Балтийское море вышли пираты прусского короля. По указу Елизаветы, дабы избежать «зла или прямого пленения», конвоирование судов поручалось Ревельской эскадре вице-адмирала Полянского, который успешно справился с этой задачей. В рапорте на имя генерал-губернатора адмирал сообщил о благополучном прибытии к пиллаускому побережью, не забыв упомянуть о нанесенной ему обиде комендантом крепости. Следствие установило, что гарнизон крепости не салютовал флагманскому кораблю, а на бастионах не были вывешены российские флаги. Согласно «Морскому регламенту» Петра Великого, виновный в нарушении этих «морских прав и обычаев» подвергался дисциплинарному взысканию и денежному штрафу. Не слышавший прежде о подобной церемонии комендант Пиллау обратился за помощью к губернатору Н. Корфу. В кенигсбергскую канцелярию от моряков потребовали доклад о приветствиях между кораблями флота и военными крепостями, а также «…какие флаги должны подниматься в торжественные викториальные дни и с приближением российского флота судов…» Одновременно им было приказано выдать все необходимые флаги для пиллауской крепости. Командир галерной эскадры контр-адмирал Кашкин сообщал:

«Все корабли, имеющие флаг наш, со всех крепостей российских должны салютованы быть наперед. Сей салют надлежит чинить токмо первому флагману».

Уже в августе государственные флаги доставили из Кронштадта в Пиллау. Капитан-инженер Панин и пиллауский корабельный мастер Гербрант изготовили флагшток на бастионе Кёниг-кавалер. В начале сентября 1759 года состоялся первый подъем российского флага в пиллауской крепости. Для обучения салютному делу сюда прибыли корабельные канониры. Чтобы списать боезапас, комендант крепости придумал новый налог с иностранных кораблей, заходивших в Пиллау. К большому сожалению коменданта, взимать его было запрещено.

Уже после окончания войны флаг, спущенный на торжественной церемонии, был отправлен в Россию.

6.6. Российские коменданты пиллауской крепости

Жизнь и деятельность российских комендантов пиллауской крепости заслуживает отдельного исследования. Как правило, ими назначались офицеры, владевшие немецким языком, знавшие обычаи и традиции местного населения. Честным исполнением долга они заслужили уважение и добрую память среди людей. При убытии к новому месту службы, каждый из них получал аттестат следующего содержания:

«…по бытности его при завоеванной высокославным оружием Ея императорского Величества крепости Пиллавской комендантом поступал добропорядочно как чин и должность верноподданного Ея Императорского величества надлежит. Ибо он… паче о соблюдении той крепости и в ней хранящегося крайнее старание и попечение прилагал…»

Первым российским комендантом пиллауской крепости стал инженер-майор Родион Николаевич Гербель. Выходец из Швейцарии, связавший свою судьбу с русской армией, он впоследствии стал ее генералом и кавалером многих орденов. Во время Семилетней войны Гербель принял участие в главных сражениях, осаде крепостей и взятии городов. Войдя в Пиллау с передовым отрядом, он составил отчет о фортификациях, точность и обстоятельность которого послужили поводом для назначения на эту должность. На его долю выпало решение самых трудных вопросов: организация караульной службы, проект реконструкции крепости, сбор необходимых для этого материалов. Комендантом Пиллау Гербель пробыл всего полгода. Его отозвали в действующую армию, где не хватало инженеров-фортификаторов.

В августе 1758 года новым комендантом Пиллау был назначен полковник Фрейман. Однако уже в январе следующего года в своем рапорте он указал, что «должность комендантскую, как крепость пиллавскую, так и прочее в ней сдал углицкого пехотного полка подполковнику Вигант». Полк Фреймана понес в боях большие потери, и ему приказали вернуться в свою часть. В мае 1759 года в кенигсбергскую канцелярию поступил указ Елизаветы о назначении комендантом Пиллау бригадира Хомутова. Но спустя некоторое время его отправили снабжать войска провиантом. В мае 1760 года в эту должность вступил полковник Апшеронского пехотного полка Гиршгенд.

Жалованье комендантов крепости выплачивалось нерегулярно, о чем свидетельствуют многочисленные рапорты, сохранившиеся в фондах Российского государственного архива древних актов. И это при том, что в пиллауской крепости хранилась денежная контрибуция, собранная по указу Елизаветы Петровны в Пруссии. Деньги привозились сюда под усиленной охраной, а затем надежно укрывались в одном из подземелий. Для их охраны ежедневно назначался военный караул. Однажды двое часовых сорвали печать с одного из бочонков и похитили 75 рублей. Кражу обнаружили быстро. Офицеров, допустивших халатность, едва не лишили чинов, оставив их до конца войны в знак ревностной службы. Одному солдату вырвали ноздри и сослали в вечную каторгу. Другого наказали шпицрутенами на крепостном дворе, прогнав сквозь строй в пятьсот человек.

Российский посол в Париже в секретном послании в Санкт-Петербург сообщал об удивлении французов столь малым суммам, собираемым русскими в Пруссии, а «напротив того король прусский… всякую землю, которую ни займет или только мимо пройдет, вконец разорит». — «Худому примеру короля Пруссии последовать не должно»,— ответил дипломату канцлер М.И. Воронцов.

У российских комендантов крепости было немало обязанностей, но еще больше хлопот. Они отвечали за прием и хранение военных грузов, размещение прибывшего пополнения, отправку раненых и больных и содержание военнопленных. На зимних квартирах в Пиллау стояли Сибирский, Архангелогородский, Нарвский, Суздальский, Ладожский и другие полки русской армии, покидавшие их с началом военной кампании.

Для решения городских проблем к комендантам обращались чиновники магистрата. Служащие таможни доносили о том, что торговцы из России отказывались платить налоги, ссылаясь на указ о вхождении Пруссии в состав империи. Это вызвало поток жалоб со стороны купцов Кенигсберга, в свою очередь нарушавших запрет о вывозе зерна для снабжения прусской армии.

В обязанности комендантов крепости входила также доставка приказов и донесений по косе Фрише-Нерунг. При этом частные письма отправлялись в открытом виде. Их содержание прочитывалось служащими комендатуры. После весенних разливов почтовая дорога становилась непроходимой. Ее чинили гарнизонные солдаты, укладывая вдоль пути заготовленные ими хворост и колья.

Пиллауские коменданты заботились и о работе походной церкви, которая на протяжении пяти лет действовала в одном из крепостных строений. Ими велся учет церковного инвентаря, который передавался друг другу при приеме и сдаче дел.

Все эти годы в Пиллау служили российские военные священники. Они отпевали погибших и умерших воинов, чьи могилы, по некоторым данным, находились вблизи от современного городского Дома культуры. В эпоху, о которой мы ведем речь, одновременно с православными в Пиллау совершались религиозные обряды и других конфессий.

Деятельность комендантов Пиллау требовала больших расходов. Но, увы, в их канцелярии никогда не было денег, хотя только жители Пиллау заплатили в российскую казну налогов и пошлин на большую сумму.

За сохранностью казенного имущества следили немногочисленные служащие комендатуры, только наличие ключей и исправность замков на крепостных воротах проверялись комендантами лично.

Но самым важным делом для российских комендантов была починка крепости, состояние которой внушало опасность: «мостовые через главный ров в равелин и из равелина в крайнюю худобу пришли, так что в крайней опасности через них переезжать. И если в самой скорости они не будут починены, то и вся коммуникация между крепостью и форштадтом пресечется».

6.7. Восстановление крепости и гавани

Вопреки высочайшему указу о приостановке всех работ в прусских крепостях, генерал В.И. Суворов на свой страх и риск выделил необходимые средства для их завершения. О своем решении он доложил императрице:

«…от поврежденных мест весьма большая опасность представляется, ибо по продолжающимся сильным и чрезвычайным ветрам больверк… так попортился, что земля почти на две сажени обвалилась, и есть ли де в скором времени для починки потребных приготовлений сделано не будет, то море со рвом крепости без сомнения соединится, через то и город от крепости отрезан быть может».

За годы российского присутствия в Пиллау на бастионах и равелинах крепости были восстановлены амбразуры и бруствер, отремонтированы жилые помещения и колодец, а во дворе построена баня.

Не менее сложным проектом стало строительство защитных сооружений гавани. Стоявшие в ней корабли подвергались большой опасности в период осенних и весенних штормов. А крепостной канал набивался льдом, таяние которого продолжалось долгие весенние месяцы. «Деревянные ледоколы», сооруженные у его входа еще в начале XVIII века, разрушились.

6.8. Строительство «Русской дамбы»

По решению Н. Корфа «О починке гавани Пиллау» инженерные работы начали, не дожидаясь высочайшего разрешения. В них участвовали солдаты Пермского и Троицкого полков. Местных жителей отпускали домой для уборки урожая, и требовалось немало усилий, чтобы собрать их вновь. Для сооружения многометровой каменной гряды было установлено около четырех сотен свай.

Работы на «Русской дамбе» велись в течение 1759—1760 годов. Со временем каменную гряду удлинили и расширили, а на ее поверхности высадили деревья и растения. В XIX веке здесь построили жилые здания и заводские цеха. И сегодня, как и столетия назад, мы можем совершить прогулку по одной из самых известных улиц нашего города — Русской набережной.

В условиях войны приходилось заботиться не только о портовых сооружениях, но и о состоянии морских коммуникаций. За работу по углублению дна в проливе и гавани Пиллау отвечала кенигсбергская лицензионная коллегия. Бюджетных средств не хватало, и ее чиновники обратились за помощью к российскому губернатору, «чтобы землемерные работы могли прилежно вестись, а все ненужные траты отвращаться». Летом 1759 года в Пиллау работала землечерпалка, очистившая фарватер от заносов песка. Осенью Н. Корф утвердил ремонтную смету большого парома, перевозившего через пролив грузы и людей. Его ежегодно готовили к весенней навигации: конопатили, меняли настил.

Для укрепления побережья прусскими крестьянами было перевезено около тысячи повозок хвороста и заготовлено семь с половиной тысяч кольев. Из них вязались фашины — вид земляных укреплений.

Нельзя забывать о том, что все строительные работы велись в условиях тревожного времени. Шла война, и жизнь русского гарнизона в Пиллау была далеко не спокойной. В кенигсбергскую канцелярию генерал-губернатора поступали рапорты о «притеснениях» солдат и офицеров. Командир крепостного батальона Троицкого пехотного полка докладывал, что местные жители не разрешают пользоваться домашними очагами для выпечки хлеба, не дают огня для разведения бивачных костров «и с такой грубостью отказывают, что всегда солдаты сами воду носили, дрова рубят и кашу про себя варят». Городские чиновники, сторонники Фридриха Великого, утаивали часть налоговых и таможенных сборов, тайно пополняя ими королевскую казну.

6.9. Почтмейстерский заговор

Для предосторожности комендант крепости майор Вигант перевел прусских военнопленных в отдаленные казематы, подальше от места хранения пороха. А когда в начале 1759 года ему стало известно о заговоре, он поднял гарнизон по тревоге.

Заговорщики — несколько прусских чиновников и бывших офицеров, живших под надзором в Пиллау,— передали королю Фридриху план города и гавани с расположением русских войск, данные о их численности и состоянии. По сигналу им предстояло захватить крепость, освободить пленных и удерживать ее до подхода королевских войск. Планы эти были вполне реальны. Численность русского гарнизона не превышала и тысячи человек.

Арестованных заговорщиков доставили в Кенигсберг. Их допрашивал губернатор генерал Н. Корф, доложивший императрице, что «по точному исследованию такого изменческого и вероломного поступка, вышеупомянутые персоны во всех пунктах повинились».

О пиллауском заговоре стало известно в королевских дворах «просвещенной Европы». Российские посланники получили секретную депешу с повелением «…в случае каких-либо отзывов или превратных толкований, самую правду… излагать». В связи с этим, следствие было поручено не Военному суду, в введении которого находились дела подобного рода, а юстиц-коллегии лифляндских и эстляндских дел. Она вынесла обвинение в государственном преступлении и приговор — четвертование. В сложной политической ситуации императрице не оставалось ничего другого, как явить свою милость подданным, которые отважились «…против тамошней крепости опасные умыслы затевать…»

«По приказу Ея Царского Величества, всемилостивейшей государыни, доводится до сведения всех и каждого… — оглашалось во всех городах и селениях новой российской провинции. — За свои злодеяния, бесчестие и изменческие намерения они заслужили наказание смертью. Ея Царское Величество, известное своим человеколюбием, дарует им свое милостивое прощение и высочайше повелевает сослать их в Сибирь. С высочайшего разрешения, если кто-нибудь из них жену или детей имеет и захочет взять их с собой, чтобы ему в этом препятствий не чинить… все их имущество, которое по справедливости конфисковано было, всемилостивейше освобождается и в пользование и владение у них остается».

После объявления приговора осужденных поместили в пиллауский каземат, где они ожидали транспорт для отправки в Россию.

«От крепостных укреплений до укреплений гавани я увидел такое, что произвело на меня глубокое впечатление, доказательство любви, которую испытывали ко мне сограждане. На всем пути стояли толпы людей и кричали приветствия в мою честь»,— писал один из участников заговора, бывший пиллауский почтмейстер Вагнер.

Отправленный в ссылку в Верхоянский край, он добирался к месту ее проведения около года. О своих впечатлениях от увиденного и пережитого Вагнер рассказал в книге, напечатанной в Кенигсберге, а затем и во Франции. Вагнер описал жизнь русских людей в городах и селениях Поволжья и Сибири, их быт, нравы и традиции, рецепты национальной кухни. Его особо удивили русская баня и купание в проруби в суровые сибирские морозы. Он полюбил русскую девушку, но не получил разрешения обручиться с ней. Для Вагнера построили деревянный сруб, в одной из двух комнат которого постоянно жил караул.

Известие о его освобождении пришло после заключения мира. Сопровождавшие его конвоиры брали плату за показ «государственного преступника». Собранные сотни рублей они разделили с Вагнером. В Пруссии ему удалось добиться аудиенции у Фридриха II, вручить ему список расходов, сделанных в Сибири. Однако вместо денег ему предложили прежнюю должность. Спустя некоторое время Вагнера назначили директором кенигсбергской почты. В годы Второй мировой войны на экраны Германии вышел художественный фильм «Почтмейстер Пиллау».

У этой истории с заговорщиками были свои продолжения. В 1762 году в Пиллау задержали двух датских офицеров, собиравших сведения о русском гарнизоне. Для следствия их отправили в Петербург. В том же году «из-под караула» в Пиллау освободили двух прусских драгун и женщину, обвиненных в шпионаже. Разбирательство по их делу велось больше года, однако, в связи с заключением мира между Россией и Пруссией, «надобность по коей сие люди содержатся уже миновала».

Капитаны иностранных судов, заходивших в Пиллау, давали письменные объяснения о цели прибытия. «Какой такой шторм, который мог сей фрегат на рейд занесть». Сходившие на берег матросы прибывали для «расспросов» в крепость. В городе за ними велось наблюдение.

«Для чего Вам всегда к прибывшим людей надежных и разумных приставить,— говорилось в секретной инструкции российским комендантам крепости,— которые наблюдали бы поведение и обо всем требующем предосторожности Вам доносили… небесполезно было б предостеречь и наших людей, а также и пиллавских жителей от излишних разговоров воздержаться и особливо, что касается… морских отправлений, такожде ожидаемых иногда из России транспортов».

6.10. Возвращение Пиллау Пруссии

После смерти императрицы Елизаветы на российский престол вступил император Петр III. Будучи ярым поклонником прусского короля, он заключил мир, по которому все завоеванные российской армией земли, в том числе и Пиллау, были возвращены Пруссии.

Летом 1762 года у пиллауского побережья появились корабли под прусскими флагами. Русский гарнизон, получив подкрепление из Кенигсберга, приготовился к обороне. В тот же день комендант крепости получил подробную инструкцию от командующего русскими войсками П.С. Салтыкова:

«людей с тех судов на берег большим числом не впущать, пиллауским жителям запретить, чтобы никто не имел права ездить на корабли, только те, кто торгует продовольствием. Ко всем мелким судам, которые могут с больших судов перевозить людей, приставить особливого офицера с командой».

Появление прусских офицеров в городе вызвало недовольство и чувство обиды среди русских солдат. Опасаясь столкновений между недавними противниками, командование русской армией издало приказ: «…до указа никаких постов не сдавать, однако же престеречь, что бы им (прусским солдатам) от наших никаких озлоблений, обиды и наглостей показано не было». Через несколько дней комендант крепости получил приказ о подготовке ее к сдаче. До конца 1762 года на купеческих кораблях из Пиллау были вывезены военное имущество, раненые и больные, ценности и святыни православной церкви. Волей нового российского монарха с кораблей выгрузили орудия пиллауской крепости с прусскими клеймами. В октябре сюда прибыл корабль, доставивший из Петербурга гольштинских солдат, посланных Петром III прусскому союзнику. Этим событием завершилась пятилетняя история российского города Пиллау.

Фридрих II не простил жителей, присягнувших российской короне. За годы своего правления он ни разу не посетил Пиллау. Город пришел в совершенный упадок.

В 2005 году на пляже в районе Северного мола Балтийска была открыта архитектурно-скульптурная композиция «Елизаветинский форт». Ее установили в ознаменование исторических побед русской армии и флота, когда в царствование дочери Петра Великого государыни Елизаветы Петровны (1743—1761) Восточная Пруссия на пять лет стала частью России. Подробнее об этой композиции можно прочесть здесь >>>