КАБАКОВ М.
СУСЛОВИЧ Н.
КРАСНОВ А.
ПАНТЮХОВ И.
ПТИЦЫН А.
СЫСОЕВ В.
ДОВЫДЕНКО Л.
ШЕВЧЕНКО Ю.
ШУЛЕШОВА С.
главная > культура > искусство > литература
ЛИТЕРАТУРА
В этом разделе рассказывается о творчестве поэтов и писателей, своими судьбами связанных с Балтийском.
Все они, побывавшие здесь
Большинство из представленных поэтов объединяет принадлежность к флоту, что нетрудно заметить, зная, что Балтийск — это, прежде всего,
Им даны и мужество, и сила,
И любовь Отчизны им дана.
Если здесь кончается Россия —
Здесь и начинается она.
Литература в Балтийске зародилась в конце пятидесятых годов, во времена хрущевской оттепели, с литературного объединения им. А. Лебедева. В него входили, в основном, флотские поэты. Руководил объединением капитан-лейтенант Чеботарев. Из числа его участников, за сравнительно короткий срок, издали собственные книги и навсегда связали свою судьбу с поэзией Марк Кабаков, Никита Суслович, Анатолий Краснов, Виктор Данилов, Игорь Пантюхов, Анатолий Парпора.
Вот как вспоминает о той поре один из первых флотских поэтов Марк Кабаков.
В 1957 году в Калининграде стало создаваться издательство. Его душой была Инна Гринштейн. Вышел альманах, затем появились сборники стихов Ильи Жернакова, Всеволода Остена. Литература на здешней, полусожженной земле, начиналась с поэзии.
Я старался использовать любую возможность, чтобы побывать в столице области. Здесь, мне казалось, была литературная жизнь, кипели страсти. Они и действительно кипели, зеркально отражая то, что происходило в Москве. А там уже обнажали шпаги рыцари из «Нового Мира»
Я познакомился с Сергеем Александровичем Снеговым. Он считался изначально левым, так как был из числа реабилитированных. Поражала его эрудиция, обилие друзей среди «маститых»… У меня появились знакомые на радио, в редакциях газет. В Балтийск приехали литераторы: Константин Случевский, Валентин Ерашов, Всеволод Остен.
Мы встретились в Доме офицеров: члены Балтийского ЛИТО (оно традиционно находилось при редакции «Стража», возглавлял его Чеботаев) и наши гости. А поздней осенью в нашей флотской газете появилась подборка стихов. Она настолько вырывалась из общего ряда, что сразу же привлекла внимание. Чеканная рифмовка, бравурный ритм… Такое мог написать или удивительно одаренный человек, или профессионал. Но под стихами стояла подпись: лейтенант Н. Суслович. Следовательно, оставалось предположить первое…
Я в ту пору был очень занят по службе. Получил капитана 3 ранга, на Арсенале поговаривали, что меня метят в начальство…
Словом, появилась уже третья подборка неведомого Сусловича, когда я,
Он происходил из театральной семьи. Мать — актриса, отец — известный режиссер. Может быть такой дар он получил в наследство? Иногда этот дар подводил не только Никиту, его слушателей тоже. Любое, даже неудачное стихотворение, казалось в его исполнении верхом мастерства.
За чтением стихов — а оно затянулось далеко за полночь — Никита умял литровую банку варенья и взял с меня слово, что я немедленно начну готовить собственный сборник. Это было в его натуре: увлекать, звать… Сам он уже опубликовался в альманахе «Молодой Ленинград», участвовал в семинарах, его учителем был Всеволод Азаров…
Я еще долго ходил под впечатлением его стихов. Особенно запал в душу «Портрет»:
Облаков взлохмаченная грива,
Серый, непроснувшийся рассвет…
Проплывает по волнам залива
Надвое разорванный портрет.
Тот, что мы с тобой видали в клубах
И несли, в колоннах проходя,
Море цепко держит в лапах грубых
Светлый облик бывшего вождя.
Мы стали видеться чуть ли не каждый свободный день. Их, правда, было
От Никиты я впервые услышал об Анатолии Краснове. По словам Сусловича, они дружили еще с курсантских времен, когда Никита учился в Политическом, имени Энгельса, а Краснов — в Военно-морской медицинской академии.
Сам я познакомился со стихами Толи в том же «Страже Балтики». Если Сусловича отличала яркая публицистичность, иногда граничащая с агитпропом, то Краснов, судя по всему, был лирик. Разумеется, его стихи строго следовали отечественной просодии (сказывалась ленинградская школа), но была в них ощутима и тогдашняя, достаточно противоречивая, действительность.
А встретились мы на совещании-семинаре флотского ЛИТО. Проходило оно в Балтийске. Толя к тому времени перебрался из Таллинна поближе к нам. Теперь за пару часов до него можно было запросто добраться.
Они разительно отличались: холодноватый, углубленный в себя Краснов и огнедышащий, душа нараспашку, Суслович. Даже внешне они являли собой полную противоположность: худощавый, лощеный Краснов и косолапистый, порою расхристанный Никита. Впрочем, Толя в свое время увлекался футболом. И играл в нападении. Это тоже следовало учитывать…
Мы очень быстро подружились. Наши жены тоже. Когда Краснова перевели в авиационными полк, расквартированный под Калининградом, мы стали встречаться семьями. Ездили друг к другу в гости, когда было на кого оставить детей, ходили в театр. Мы не ссорились, потому что говорили, главным образом, о стихах. Все написанное читалось вслух, обсуждалось, тут же правилось.
Взрывной по характеру Краснов, который мог вспылить
Когда Краснов оказывался в Балтийске, шли втроем в «Золотой якорь», сдвигали чарки за флот, за дружбу. А потом, при свете звезд, шли по молу и читали вслух стихи. Со стороны могло показаться: не флотские офицеры, а невесть как оказавшиеся в Главной базе Балтийского флота пииты.
Впрочем, так оно и было… Помню, я написал поэму. Не ахти какую, и уж во всяком случае, не для подмостков. Суслович — он служил освобожденным комсомольским секретарем в ОВРе — немедленно организовал ее чтение у себя в клубе, потом в клубе эскадры. Мыслилось, что моряки станут ее обсуждать, возникнет дискуссия. Ничего подобного. Моряки с нескрываемым любопытством глядели на невиданное зрелище: инженер-капитан 3 ранга читает стихи, но выступать по этому поводу не собирались. На том все и кончилось.
Вообще, выступали мы часто. Балтийск
Однажды ко мне прибежал Никита:
— Я с таким поэтом познакомился! Вы представить не можете!
Я уже успел привыкнуть к его восторженным аттестациям и потому отнесся к такому сообщению с изрядной долей скепсиса. «Гениальный поэт» оказался восемнадцатилетним пареньком
Мы шли домой.
А вспененное море
Переливалось через леера.
По курсу — апельсиновые зори
И облака.
Счастливая пора!
Винты жевали с хрустом злую воду,
Уставшие ревели дизеля.
Да, хорошо в такую непогоду
Прочувствовать тебя, моя земля!
А потом были стихи о весне:
…Я узнаю приход весны
По блеску глаз у старшины
И по цветам, что ты во сне
Вручаешь, ласковая, мне.
И еще:
В ушах травинок розовеют
Сережки утренней росы…
Строчки запоминались с первого прочтения! Если Никита и преувеличивал, то не слишком… А потом разговор коснулся Блока, Есенина. И оказалось, что кроме своих собственных стихов, парень знает бездну чужих! Так в нашу балтийскую жизнь не вошел — ворвался Виктор Данилов. Он окончил морское ПТУ и работал боцманом на рейдовом буксире. Никита потащил Данилова в «Страж Балтики», в него безоговорочно, с первого взгляда, поверила Рита, его приветил
Витя сторонился наших шумных застолий, не участвовал в розыгрышах — а их тоже хватало. И дело было не в возрасте, хотя разница, естественно, была: в пору нашего знакомства мне было 34, Толе 26, Никите 23, Вите 18. Мы просто жили в разных измерениях. Там, где обитал Виктор Данилов, существовала только Поэзия. Я даже ни разу не видел его с девушкой, хотя стихов о любви у Вити хватало…
Все крепче стягивался узел, связывающий нас с калининградцами. Ходили от квартиры к квартире, собирали «от великого до малого, от Ерашова до Дарьялова». Импровизировали — тогда импровизация была в ходу. Мне это удавалось лучше, чем другим. С легкой руки Никиты стало традицией «пускать поэзию по кругу». Это могло быть на собрании Литобъединения, на квартире у флагштурмана базы, капитана 2 ранга Ильи Беленького, в «Золотом якоре».
Краснова просили прочесть
На улицу выйдем, Полина,
Мне в комнате больше невмочь.
Над городом пух тополиный,
Над городом белая ночь.
Мой путь не заря освещает,
А взгляд твой, что вечен и юн.
И душу мою освежает
Прозрачный, прохладный июнь.
…Я ловлю себя на мысли, что большей частью говорю о стихах. Как будто бы никто из моряков не писал рассказов, не издал ни одной повести.
Да нет, было и это. В 1958 году «Страж Балтики» из номера в номер печатал «Виллу Эдит» Марка Баринова. Марк служил на Бригаде торпедных катеров по интендантской части, был в высоком звании майора. Он разительно отличался от своих собратьев интеллигентностью, даже неким аристократизмом: не пропускал ни одного вечера в Доме офицеров, ходил на яхте. Прибавьте к этому внешность Самойлова, тогдашнего кинокумира, и нетрудно будет понять, почему женская половина Главной базы тайно вздыхала, провожая глазами статного майора. Интендантство Марка имело свою подоплеку. Он был сыном врага народа, именем его отца
Так что нельзя говорить, что в Балтийске не было прозаиков. Были. Но тон задавали
Наше безмятежное существование было прервано литературным «ЧП». Никита имел неосторожность прочесть «Портрет» в Калининграде, на вечере тамошнего ЛИТО. Успех был грандиозный.
В «Страже» появился разгромный фельетон «Пасквилянт в роли воспитателя», Никиту вызвали на парткомиссию флота. «Вы скоро допишетесь до того, что Сталина надо вынести из Мавзолея!» — кричал
Я написал в «Красную Звезду». Редакция вмешалась. А тут еще за Никиту вступился сам Член Военного совета, вицеадмирал Я.Г. Почупайло… Словом, пронесло. Да не совсем. Сусловичу объявили «строгача» с занесением, перевели на береговую должность.
Мы все же решили откликнуться. Написали песенку для домашнего употребления. Там были такие слова:
Мне не надобно таланта,
Мне не надо ничего.
Истреблю я пасквилянта,
Ну хотя бы одного.
Повторит за мною хором
Каждый честный гражданин:
— Сын актрисы с режиссером
Извините, сукин сын!
Через несколько дней жене сказали, что наши сыновья к восторгу собравшихся распевают во дворе «сын актрисы с режиссером»…
Мой сосед демобилизовался и на его место поселили… Никиту. А еще через полгода он женился. Полтора года, что мы жили бок о бок, пожалуй, самые счастливые в моей жизни. Обычная квартира в обычном флотском доме приобрела, по меньшей мере, диковатые очертания. Входящих встречал плакат, протянутый поперек коридора: «Привет членам Союза писателей и членам их семей! Привет членам Союза журналистов!..»
В короткое время наше жилье на Морском бульваре, 7, квартира 27 превратилось в литературный клуб. Кто только в нем не перебывал: Николай Флеров, Всеволод Азаров, Александр Филатов, Александр Ойслендер. О калининградцах я уже не говорю. Однажды на инвалидной коляске прикатил черт знает откуда даже Евгений Вайсман. Это его стихи о Балтийске:
А город встречает шлагбаумом,
Чистым небом и крепким ветром.
Снег мяукает под ногами,
Расстилается мягким фетром…
Широко здесь шагают и веско.
Здесь свои моряцкие будни.
Здесь веселые, добрые люди.
Морем пахнущие. В зюйдвестках.
Здесь как ветер крепкие люди.
Здесь как солнце чистые люди.
Здесь рассветы склянками будят.
Здесь закаты горят не спеша.
Здесь во всем морская душа.
В «Красной Звезде» одна за другой появились подборки стихов: моя, Толина, Никиты… Николай Григорьевич Флеров в «Смене» назвал нас «Трое неразлучных». Так и повелось.
Витю Данилова взяли литсотрудником в «Страж Балтики». Он поселился рядом с нами, в одноэтажном, вытянутом в длину доме, выходящем окнами на причал. Хозяйка, пожилая женщина, относилась к нему почтительно: поэт.
Приблизительно в это же время в Матросском клубе проходил очередной смотр самодеятельности. Шумный успех выпал на долю куплетистов из авиационной части. Один из них, офицер с погонами «технаря», вскоре стал вхож в наше поэтическое братство. Это был Марк Радциг. Теперь у нас появился сатирик, так сказать, по призванию. Его стихи были немногословны и точны.
А в 1961 году, с интервалом
Гибель Данилова была тем зловещим голосом Гекубы, которая в самые радостные часы вдруг напомнит о неизбежном… Вите исполнилось 20 лет, он праздновал день рождения в Балтийске. Потом взрослые дяди из редакции пошли по домам, оставив его одного на берегу канала. Витя решил искупаться…
Никита пошел на опознание. Я не мог. …Хоронили Витю там, где жили его родители,— в Черняховске. Естественно, мы все там были.
Своей книги Витя так и не дождался, она вышла на следующий год.
Не знаю, как другие, но мне после смерти Данилова стало казаться, что нашему балтийскому содружеству приходит конец. Тут, правда, на короткий срок возник капитан-лейтенант Федор Поленов («внук того самого!» — сообщал всем и каждому Никита), он вместе с дивизионом пришел из Риги. Командир ПУГ — поисково-ударной группы — писал стихи. Но через
Ничего не изменило даже появление в наших рядах старшины I статьи с крейсера «Свердлов» Игоря Пантюхова. Он только успел нас порадовать своими настоящими флотскими стихами. Такие можно было написать только в матросском кубрике…
В марте 1962 года меня перевели на Черное море. Потом уехал в Ленинград Краснов. На Балтике остался Никита. А с ним наша балтийская молодость, наши мечты, которым так и не суждено было сбыться. А впрочем, так оно и бывает.
К этому же периоду шестидесятников относится творчество флотских поэтов Виктора Сысоева, Анатолия Птицына и Вячеслава Лукашевича.
К следующему поколению относится творчество поэтов Альбины Самусевич, Александра Сергеева, Сергея Федотова, Юрия Крупенича, Виктора Шерстнева, Ирины Мишиной. В последние годы появились книги Лидии Довыденко, Юрия Шевченко, Светланы Шулешовой, Татьяны Марьясовой.
Недавно в Балтийске творческими, талантливыми, инициативными людьми при Доме детского творчества был создан музыкально-литературный клуб «Остров вдохновения», объединивший людей разных возрастов, разных профессий, связанных одной общей целью — рассказать с любовью о родном городе, о его людях, используя различные литературные жанры. Недавно вышел уже четвертый выпуск литературного альманаха клуба, посвященный
В него вошли стихи и проза балтийцев: Валентины Барановой, Надежды Борисовой, Тамары Адлунг, Андрея Волкова, Лидии Ерохиной, Владимира Баранова, Алексея Клыкова, Тамары Микриевской, Веры Горбач, Валентина Сафонова, Михаила Сорина, Виктора Литвинова, Александра Щука, Ирины Ярошик и совсем молодых Марины Алексениевой, Екатерины Елагиной, Карины Гафаровой.
Copyright © 2006—2007 Ю&Н Каллиниковы
Разработка и дизайн Каллиниковы
