КАБАКОВ М.
СУСЛОВИЧ Н.
КРАСНОВ А.
ПАНТЮХОВ И.
ПТИЦЫН А.
СЫСОЕВ В.
ДОВЫДЕНКО Л.
ШЕВЧЕНКО Ю.
ШУЛЕШОВА С.
главная > культура > искусство > литература
ЛИТЕРАТУРА
КРАСНОВ АНАТОЛИЙ
Поэт Анатолий Краснов — один из трех неразлучных рыцарей стиха
От Никиты я впервые услышал об Анатолии Краснове. По словам Сусловича, они дружили еще с курсантских времен, когда Никита учился в Политическом, имени Энгельса, а Краснов — в Военно-морской медицинской академии.
Сам я познакомился со стихами Толи в том же «Страже Балтики». Если Сусловича отличала яркая публицистичность, иногда граничащая с агитпропом, то Краснов, судя по всему, был лирик. Разумеется, его стихи строго следовали отечественной просодии (сказывалась ленинградская школа), но была в них ощутима и тогдашняя, достаточно противоречивая, действительность.
А встретились мы на совещании-семинаре флотского ЛИТО. Проходило оно в Балтийске. Толя к тому времени перебрался из Таллинна поближе к нам. Теперь за пару часов до него можно было запросто добраться.
Они разительно отличались: холодноватый, углубленный в себя Краснов и огнедышащий, душа нараспашку, Суслович. Даже внешне они являли собой полную противоположность: худощавый, лощеный Краснов и косолапистый, порою расхристанный Никита. Впрочем, Толя в свое время увлекался футболом. И играл в нападении. Это тоже следовало учитывать…
Мы очень быстро подружились. Наши жены тоже. Когда Краснова перевели в авиационными полк, расквартированный под Калининградом, мы стали встречаться семьями. Ездили друг к другу в гости, когда было на кого оставить детей, ходили в театр. Мы не ссорились, потому что говорили, главным образом, о стихах. Все написанное читалось вслух, обсуждалось, тут же правилось.
Взрывной по характеру Краснов, который мог вспылить
Когда Краснов оказывался в Балтийске, шли втроем в «Золотой якорь», сдвигали чарки за флот, за дружбу. А потом, при свете звезд, шли по молу и читали вслух стихи. Со стороны могло показаться: не флотские офицеры, а невесть как оказавшиеся в Главной базе Балтийского флота пииты.
Представленные ниже стихи Анатолия Краснова относятся в основном к девяностым годам прошлого века и характеризуют поэта совершенно с другой стороны — как патриота, остро переживающего все беды, свалившиеся на Россию. Поэт не принял новый режим, приведший Родину на край пропости. Он вместе со своим поколением не видит выхода из положения, в котором оказалась Россия. Почти все стихи пессимистичны, наполнены горечью и печалью. Такое состояние поэта просматривается даже в его фотографии.
Стихи Анатолия Краснова из книги лирики «Свет небесный»
БАЛТИЙСКАЯ ОСЕНЬ Эта осень еще не в отставке,
На границе Руси и Литвы
Янтарем в курортторговской лавке
Золотятся погоны листвы.
Что-то вещее в древнем пейзаже,
В этих волнах, стирающих след,
На пустынном проветренном пляже,
Где не национален рассвет.
Кто-то рвет и швартовы и чалки,
В неизвестность плывут корабли…
Не патруль автоматный, а чайки
Повстречались у края земли.
И склонился я, памяти верный
Давней дружбы, любови земной…
И пахнуло совсем не военной,
А усталой рыбацкой волной.
1990
* * *
Есть на самом западе России
Сердцем устремлённый на восток
Под дождями Балтики косыми
Маленький военный городок.
Близ него, оглохшая от грома
Самолётов, рвущихся в полёт,
Ветровая ширь аэродрома,
Где упрямый трудится народ.
И, гася багровые закаты,
Полночь не приносит тишину.
Здесь живут бесстрашные солдаты,
Помнящие нынче про войну.
Им даны и мужество, и сила,
И любовь Отчизны им дана.
Если здесь кончается Россия —
Здесь и начинается она.
* * *
Отцветает жасмин, отцветает,
Лепестками ложась на траву.
Это время незримое тает,
То, в котором я нынче живу.
Может, правда, что будет иное,
Где я буду, быть может, цветком...
Отцветает жасмин под луною,
В тихий полдень и под ветерком.
Мыслью странною где-то витаю,
Возле моря и возле реки…
Может быть, это я отцветаю,
Осыпая души лепестки.
2000
* * *
И взрывы почек, полных сока,
И весь в росе, как в перлах, сад,
Камыш, озерная осока,
Рассветный выводок утят.
И дятла стук, и свист синички,
А за холмами, за рекой,
Чуть слышный голос электрички
С какой-то странною тоской.
О чем? О давнем, о минувшем
Или не найденном —
бог весть…
Опять над озером уснувшим
На теплом вереске присесть.
Прости, Отчизна, в шумных залах
Я не искал твои черты,
Я знал: ты вся в приметах малых,
И потому большая ты.
1988
* * *
Берут в полон леса и реки,
И глубь морей, и неба высь,
Божественное в человеке —
Его таинственную мысль.
И провожают алчным взором,
Провидя собственный предел,
Теченье времени, которым
Никто на свете не владел.
* * *
Чем дальше, злоба все лютей,
Она полна коварной силой.
Нас не считают за людей,
Ведь мы в виварии, мой милый.
В бюро безбожном взят патент,
И невозможными ночами
Проводится эксперимент
Над нами, милый мой, над нами.
Дела ужасные тая,
Идут, смеясь, и нет укора…
Ты бледен, взята кровь твоя,
Хоть нет нигде следов укола.
Тебе ни песен, ни любви,
Ни сладостного вдохновенья,
Изъяты помыслы твои,
Но вводят вирусы растленья.
Ты думал: только в мифах ад,
Что лишь в былинах святотатцы…
Уже им нужен результат —
Пред сатаною отчитаться.
1998
* * *
Еще молчит народ и стонет…
Что копит он, какую боль?..
И кто-то снова узаконит
Затмивший души алкоголь.
Обман и лесть — твердыни власти,
А следом злоба и вражда:
Народ, разорванный на части,
Заложник нечисти всегда.
В колонне, стройной и нестройной,
Он на закланье отдан им,
Его легко вести на бойню
Тогда под знаменем любым.
Его еще беда неволит
И душу темную гнетет…
Но — чу! — заря, и глас глаголет,
Что очищение грядет,
Что будет идол сей низринут
И сгинет мерзостная гнусь…
Еще есть свет в душе незримой,
И этот свет зовется — Русь!
1992
РУССКОЕ ГЕТТОМы — гетто, вокруг — оккупанты,
Мы в гетто и ночи и дни.
Мы — гетто, рабы и мутанты,
Так нас называют они.
Нас в камеры за ослушанье,
А за возмущенье — в расход.
Их вооруженные шайки —
Умело обученный сброд.
Им платят хорошие деньги
За нашу Голгофу и крест…
Мы — гетто: печальные дети
И рынок славянских невест.
Как будто нагрянули хетты
И смяли нас в подлой войне…
Мы — гои, мы — русское гетто
В разграбленной нашей стране.
1991
* * *
Скудеет отчая земля,
Смятенья ропот на заставах.
В палатах древнего Кремля
Собранье слабых и лукавых.
Им недоступен божий стих,
Ума великого мученье…
Зачем Господь ничтожных сих
Дает нам в праздное служенье?
1992
* * *
Не так приходят мудрые на царство,
Не так звучит державная труба…
Я видел: разрушали государство,
И бесновалась пьяная толпа;
Огни и ночь обыденного вида
И торжество предательства и лжи,
И на железе красовался идол…
И мнились войны, голод, мятежи.
1998
ИСКУССТВОМне все никак не взять в привычку,
Не думать, что творят вожди…
На остановке в электричку
Две юных женщины вошли.
И, в кофточках фасонов старых,
Знать, нет удачи им и тут,
Они играют на гитарах
И с песней по миру идут.
Идут стеснительно-тревожно,
Как будто в чем-то их вина…
Смотреть на это невозможно,
И кто-то плачет у окна.
И кто-то чувствует смятенье
И странный мыслей поворот,
И кто-то седенький в смущенье
Им ассигнацию дает.
И в мире, души рвать привычном
За все грехи и не грехи,
И я пойду по электричкам
Читать последние стихи.
1996
* * *
Я тоже дожил до склероза,
Я так подумал потому,
Что позабыл, как пахнут розы
В Пицунде, в Гаграх и в Крыму.
Я ныне с памятью в раздоре,
Хоть помириться с ней готов:
Я позабыл, как пахнет море
У прибалтийских берегов.
Передо мной в державной силе
Святая невская волна…
Но всех предателей России
Я точно помню имена.
2000
* * *
Молчит Россия, еле дышит,
Ее уже и Бог не слышит,
Она заброшена, больна,
О ней вот-вот забудут в мире…
России череп проломили,
В реанимации она…
1993
* * *
Море, дюны и сосен орган —
Будто вновь ощущаю потерю…
Кто-то верит в Талмуд иль в Коран,
Я незыблемой памяти верю.
Никого на аркан не ловил,
Не сдирал ни одежды, ни кожи…
Я прекрасную землю любил
И прекрасную женщину тоже.
Я Отчизной моей дорожил,
Я служил ей, не ведая лести.
Я когда-то здесь песню сложил
О любви, о свободе и чести.
Взлет заката, волны виражи,
Словно мысли идут в наступленье…
Сколько свеч ныне в храме души,
Сколько образов поминовенья,
Сколько древних следов на песке
Для безумной патрульной облавы…
Ухожу в молчаливой тоске,
Как последний корабль из Либавы.
1991
СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ
В ДОМЕ
ПИСАТЕЛЯ
9 МАЯ 1992 ГОДА
Ни Бога, ни чести, ни славы,
Одно лишь безумье окрест,
И маршал великой державы
Предательски взят под арест.
Как крепость, разрушено войско,
Ударила в спину картечь…
Хватает единственно — воска,
Чтоб свечи у гроба зажечь.
Измены такой не бывало,
Такие не славят бои…
Прощайте, мои генералы,
Прощайте, солдаты мои.
За вами дорога дымится,
За вами несут ордена…
Клянемся: она возродится,
Великая наша страна!
1992
* * *
Пускай придет сентябрь,
Он — тихий,
Он — раздумье,
И снова у рябин
Пригреется сосна,
Еще дитя —
Борей,
Он пламя не раздует,
Но осы улетят,
И смоется шпана.
Щемяще зацветут
Сиреневые астры,
Серебряно звеня
Под полною луной.
И если жизнь одна,
И если жизнь прекрасна,
Зачем уходим мы
В безвестный мир иной?
1996
* * *
Ты, художник, паривший когда-то,
Кроме вечного Бога, ничей,
Сброшен в пропасть рукой волосатой
Под звучанье щитов и мечей.
Слышишь ты, обратясь к небосводу,
Как хохочет визгливая рать…
Все тебе обещают свободу —
Меж тюрьмой и сумой выбирать.
1996
* * *
Это возрождается Мамона,
Это возрождается Молох,
И страна, как лагерная зона,
Где оболган сатаною Бог.
Нефтяных и караульных вышек
Темный строй
И автоматный зуд,
Тысячи и тысячи мальчишек
В чрево раскаленное везут.
Се —
орда и рев гортанный дикий
Смертной клятвы с пеною у рта,
Сабли, окровавленные пики,
И на каждой —
будто кровь Христа.
Хладным летом грустно смотрят дети,
Мчатся тучи над пустым селом…
Мы уже в ином тысячелетьи,
Только не в грядущем,
А в былом.
1996
* * *
Се —
русский храм, к нему ведет дорога
Смиренных православных.
Кроме Бога,
Заступников у этих нищих нет,
А вот мечеть и рядом синагога;
У каждого свое обличье Бога,
А мир един, как этот божий свет.
1996
* * *
Опять в стране переворот,
Вновь по Руси гуляет лихо…
Перекрывают кислород,—
Поэт уходит тихо-тихо.
Не в ссылке, боже упаси,
Но так, придавят ненароком…
Всегда свобода на Руси
Кому-нибудь выходит боком.
Все гуще снег,
И дует норд
Там, где безвестная Гремиха…
Перекрывают кислород,
И кто-нибудь уходит тихо.
Вновь на Руси печаль и стон,
И вдохновенья больше нету…
И грустно смотрит Аполлон
Вслед уходящему поэту.
1998
* * *
Вместе с Богом мы это создали,
Но пришли и сказали: «Круши!..»
Потемнели небесные дали.
Как незримые дали души.
Оттого закрываются души,
Что высоких небес не видать…
Знает дьявол, как просто — разрушить,
Знает Бог, как не просто —
создать.
1993
РЕЖИССЕРЫОни несли тлетворность в зал,
Умело двигали фигуры…
Я видел их и даже знал,
Рабов покорной конъюнктуры.
И лесть любя, и славя трон,
Питают страсть к наградным лентам…
Их древле воспитал Нерон
И приучил к аплодисментам.
Как будто дан им был наказ
В духовной нас томить пустыне.
Они обманывали нас,
Как и обманывают ныне.
И наши гибельные дни
Им радость, утоленье взора…
Но кто они
И где они,
Российской смуты режиссеры?
1997
* * *
Это Родина-мать,
И к ее пьедесталу
Возлагают высокие гости
Венки,
Но от этого в мире добрее не стало.
Всем возможным желаньям благим вопреки.
В переходе подземном,
В метро, в электричке,
На Тверской и на Невском
В базарные дни,
Видишь, матери наши —
Ленинградки,
Москвички,—
Подаяния просят они.
…Это Родина-мать,
Чуть согнулась устало,
У нее с каждым годом труднее житье…
Вот и снова приходят
К ее пьедесталу
Те, кто нищенкой сделал ее.
2000
* * *
Сколько в душе лада
Возле тропинки лесной,
Если светится ландыш,
Словно фонарик ночной.
Травы, что были сонны,
Дрему отбросили прочь…
О, соловьиное соло
В эту июньскую ночь!
Как с небесами слиянье,
Тихо, прозрачно, тепло,
Озеро полно сияньем,
Словно бы НЛО.
Сосны стеною отвесной
Высятся над водой…
Все это свет небесный,
Все это свет святой.
1995
* * *
Зачем Рембрандт писал «Ночной дозор».
Зачем он страсти вывернул наружу,
Зачем заставил он бряцать оружием
Весь этот сброд,
Всему наперекор?
Вот алчная надменность,
Вот тщета —
Запечатлеться в позе «благородной»!..
Гонители души его свободной
Жестокие глядят они с холста.
Кого и от чего предостерег
Своею кистью страстной,
дерзновенной?
Зачем, во всем прямой и откровенный,
Себя для тихих дней не поберег?
Но с правдою не совместима лесть,
Угодливость — мосток не для искусства.
Клади мазки, поверхностно иль густо,
Но не забудь:
художник — это Честь.
Быть может, это всех времен позор —
С оружием бесславным красоваться?
Еще живет желание —
казаться…
Зачем Рембрандт писал
«Ночной дозор»?..
Copyright © 2006—2007 Ю&Н Каллиниковы
Разработка и дизайн Каллиниковы
